"Казарменные баллады" и "Семь морей" (книги стихов)

Биография наша как штык коротка,

Но ведь это только начало!

Даже крикливый и банальный Михаил Светлов, с его «Каховкой» или «Гренадой», романтически воспевающий советскую агрессию, искренне оправдывающий её якобы благими целями… Да, Светлов тоже отдалённо исходит из Киплинга, ну хоть из стихотворения «Несите бремя белых, что бремя королей». Только вместо «бремени белых» (т. е. заботы о народах колоний, понимаемой Киплингом как долг колонизатора) у Светлова «советские люди», столь же альтруистично заботятся об «освобождении» разных чужих стран от «ужасов капитализма» (а при случае и от феодализма):

«Я землю покинул, пошел воевать,

Чтоб землю в Гренаде крестьянам отдать…»

………………………………………………………..

или и того пуще:

Тревога густеет, растёт. и внезапно

Советские трубы затрубят: «На Запад!»,

Советские пули дождутся полёта!

Товарищ начальник, откройте ворота!»

Ну тут уже получается просто злая пародия на самые что ни есть империалистические киплинговские мотивы….

Особое внимание надо, видимо, обратить на поэтов-ифлийцев. Начавшие юными писать стихи перед самой войной, они почти все были под влиянием того же Киплинга, которого никто из них в подлиннике не читал, (Как большинство советских студентов тех времён, языков они не знали) Однако, до немногих тогда переводов и многих подражаний они добрались опять же по тропинке, протоптанной Н. Гумилёвым и Н. Тихоновым. А так же — через стихи студийцев Лозинского (как те же Ирина Одоевцева и Ада Оношкович-Яцына, или забытая вовсе незаслуженно в наше время, Аделина Адалис.)

В этом институте возникла целая большая группа поклонников Киплинга: стоит перечислить только фамилии «ифлийских» поэтов [5] и всё станет ясно: Прежде всего, это юные тогда Давид Самойлов, Борис Слуцкий, а особенно Сергей Наровчатов и Павел Коган. Откровенное мальчишески восторженное подражание Киплингу видно за версту в некогда знаменитой «Бригантине» Павла Когана, стихотворении безусловно беспомощном, но явно слепленном из стихов Киплинга и прозы Р. Л.Стивенсона. Волею неведомой судьбы это, по сути, детское сочинение, до войны так и не вышедшее за стены ИФЛИ, стало в 60-е годы настолько популярной песенкой (на безрыбье романтического материала), что вскоре просто стало невозможно его слышать, не морщась от наивной пошлости которую, по-моему, именно шестидесятые годы в эти стихи и втиснули, сделав их песенкой. Кстати, не будет преувеличением сказать, что очень большая часть «бардов», появившихся в те же шестидесятые, так или иначе обязана своим происхождением именно этому стишку, кем-то положенному в конце пятидесятых на примитивную мелодию.

Ну а если глубже — так и вообще большая часть бардов оказывается в некотором смысле «литературными внуками» того же Киплинга. Не избежали явного влияния Киплинга даже три наиболее крупных «поэта с гитарами», быстро выделившиеся из этой «бардовской» среды. (А точнее сами создавшие её) Прежде всего из них под влиянием Киплинга был более, чем многие поэты своего поколения, безусловно Александр Галич. (Ну, хотя бы — первое же что попадается на память — такие стихи, как «Поколение обречённых» с его солдатской темой).

Но задул сорок первого ветер —

Вот и стали мы взрослыми вдруг,

И вколачивал шкура-ефрейтор

В нас премудрость науки наук…

…………………………………..

Что же вы присмирели, задиры?!

Не такой нам мечтался удел:

Как пошли нас судить дезертиры,

Только пух, так сказать, полетел.

«Отвечай, солдат, как есть, на духу…

Опять же кажется, что среди «Казарменных баллад» эта вещь не чувствовала бы себя одинокой и посторонней. Перекликается с Киплингом и баллада «Ночной дозор» (о марше памятников Сталину по спящей Москве), и и, конечно же «Мы похоронены где-то под Нарвой» или «Ещё раз о чёрте», но ещё в большей степени близок к Киплингу «Марш мародёров! (тут даже название намеренно взято Галичем прямо киплинговское!)

Упали в сон победители, и выставили дозоры,

Но спать и дозорным хочется. А прочее — трын- трава!

И тогда в покорённый город вступаем мы, мародёры,

И мы диктуем условия и предъявляем права!

(Слушайте марш мародёров — скрип сапогов по гравию)

Славьте нас, мародёров, и весёлую нашу армию…

а о балладе «Королева материка»» Галич и сам говорил, что без влияния Киплинга не написал бы он эту балладу… Вот её начало:

Когда затихает к утру пурга.

И тайга сопит как сурок,

И ещё до подъёма часа полтора.

А это немалый срок,

И спят зека как в последний раз —

Натянул бушлат — и пока,

И вохровцы спят как в последний раз —

Научились спать у зека…

Или такие строки:

А это сумеет любой дурак:

Палить в безоружных всласть,

Но мы-то знаем, какая власть

Была и взаправду власть,

И пускай нам другие дают срока,

Ты нам вечный покой даёшь,

Ты. Повелительница зека,

Ваше Величество Белая Вошь,

Королева Материка!

Ну, тут, правда, надо не забывать, что Галич всё же хорошо знал английский. И Киплинга любил очень и часто перечитывал.

Всё же особенно трудно представить себе, как русские поэты, не знавшие по-английски ни слова подпадали под влияние Киплинга (да простится мне невольный и корявый каламбур!) через посредство посредственных переводов!