Каждая мертвая мечта

Владычица Коноверина снова хлопнула в ладони, и на стол принялись выставлять исходящие паром миски. Главное место занял запеченный ягненок, однако вокруг него громоздились посудины с птицей, свининой, рыбой и паштетами. А еще каша, рис, чечевица, приготовленная как минимум пятью способами, к тому же дюжина соусов. Кайлеан вздохнула и поняла, что взять с собой Бердефа было ошибкой; сейчас ей казалось, что каждое блюдо разрывает ее обоняние божественным ароматом, — и едва успевала сглатывать слюну.

Она сжала зубы и загнала пса поглубже. Что лс, сегодня развлечений у него не будет.

— Я должен признать, что ты оказываешь мне излишнюю честь, госпожа. — Кха-дар красноречиво глянул на служанку, которая, похоже, хотела наполнить его тарелку, и сам положил порцию каши и печеного голубя, после чего обильно полил все соусом. — Я немного крутился подле императора, а потому чуть пообтесался, но мне далеко до настоящего дворянина. Моим людям тоже. Позволишь ли нам самим воспользоваться всей этой красотой? Мы не привыкли, чтобы нам кто-то прислуживал.

Хозяйка кивнула, сделала короткий жест, и служанки быстро покинули зал. И тотчас зазвенела посуда, когда все накинулись на еду. Кайлеан положила себе кусок свинины, ягнятины и шмат жирного каплуна. Уловив взгляд Леи, только пожала плечами. Ну, та же сама говорила, что Кайлеан худеет.

— Интересный способ попросить, чтобы мы остались наедине. — В голосе Деаны звучало легкое веселье. — Однако я все еще остаюсь при своем мнении. Ты носишь маску, за которой скрывается ум быстрый, будто горный ручей, и острый, словно ифир. Нычего странного, что Империя так сильно выражает обеспокоенность твоей судьбой.

Кха-дар глотнул, прополоскал рот вином, а лицо его обрело выражение вежливого интереса.

— Обеспокоенность? Это странно.

— Странно? — Деана д’Кллеан идеально скопировала тон Ласкольника. — Ох, нет, это совершенно понятно. Если бы я была меекханской императрицей и если бы мой лучший командир конницы странствовал в тысячах милях от дома, в самом сердце военной метели, поверь, я бы тоже громко и отчетливо выражала свою обеспокоенность. И, несомненно, приказала бы тебе немедленно возвращаться.

— Это может быть непросто, учитывая, что мы-то как раз и находимся в центре военной метели. Кроме того, ты наверняка слышала, госпожа, что я не слишком покорный человек. На меня не так легко набросить узду.

— Да, я слышала. Но полагаю, что для любого коня найдется лонжа достаточно длинная, чтобы его контролировать. Однако пока что — пейте и ешьте. И рассказывайте. Как там Кровавый Кахелле?

Кайлеан едва не поперхнулась. Откуда она знала? Кха-дар, однако, отреагировал так, словно ожидал этого вопроса.

— Неплохо, госпожа. И еще он зол на родину. За то, что та не делала ничего, чтобы облегчить судьбу рабов в твоей прекрасной стране. Рабов, умирающих от непосильной работы, от кнута, голода и болезней. — Ласкольник встал и положил себе еще одного голубя. — Рабов, выплевывающих легкие на рудниках, умирающих от укусов насекомых при корчевании леса и осушении болот, годами гнущих спины на плантациях и бросаемых в реку с камнем на ногах, когда они уже слишком стары, чтобы работать. Рабов, которых заставляют сражаться до смерти ради развлечения зевак, которых насилуют, пытают и убивают. Уверяю тебя, Госпожа Огня, владычица Белого Коноверина, что Кахель-сав-Кирху был зол на Меекхан за то, что тот не сделал ничего, чтобы исправить их судьбу. И бросил все эти обвинения мне в лицо — а я не знал, куда прятать глаза.

— Верно. — Пальцы иссарской воительницы затанцевали по поручню стула. — Вина Империи кажется бесспорной. Я подумывала, как вы чувствуете себя там, на севере, зная, что каждый локоть шелка, каждое зернышко перца и каясдая унция шафрана, которые вы привозите от нас, омыты слезами и кровью ваших родичей? И как вы чувствуете себя сейчас, во время восстания, когда имперское посольство молчит целыми месяцами, а когда наконец отзывается, то речь идет только о спасении одного генерала? Даже не о его людях… Словно бросать собственных граждан, солдат, которые проливали кровь за Империю, стало в последнее время сутью меекханской политики.

Они обменялись короткими взглядами: Файлен, Нийар, Кошкодур, Дагена, Лея, Йанне Неварив и Кайлеан. Это правда? Кха-дару придется их оставить?

Но Ласкольник взглянул на них с таким выражением лица, словно услышал дурную шутку и не знал теперь, кривиться ему или улыбаться через силу. Она сразу успокоилась. Кха-дар никогда бы не бросил чаардан.

И речи быть не могло.

Их командир взглянул на сидящую во главе стола женщину и задумчиво кивнул.