Каждая мертвая мечта

Между массивными воинами шли женщины, чуть меньше и худощавее, но окруженные такой аурой мрачной решимости, что Кей’ла не сомневалась, кто главная сила, ведущая эту армию вперед, и ее становой хребет. У них были мотивация, энергия и достаточно ума, чтобы заставить действовать неповоротливых мужчин. А когда она заметила некоторое число подростков и детей — и даже младенцев в свертках на спинах матерей, — поняла, что вайхиры действительно идут на решающую битву, что определит их судьбу. Или выиграют и освободят своего бога — или погибнут.

Уста Земли решительно и жестко запретила ей приближаться к другим племенам, и уж тем более к их детям. Союзникам передали вести о Кей’ле и пояснили ее необычный статус, но, как утверждала вайхирская женщина, для большинства из них каналоо — смертельный враг. Его госпожа — тоже, даже если она просто ребенок. Кей’ла быстро поняла, что Два Пальца, Кубок Воды и Черный Белый совсем не случайно непрерывно крутятся неподалеку и следят, чтобы она не оказалась на краю колонны Тридцати Рук.

Вайхирские лучники стреляли и правда хорошо.

Кей’ла жалела, что в «ее» племени нет детей, потому что ей было очень интересно, какие они и можно ли с ними поиграть в «цапки» или в олоола.

По мере того как группы четвероруких соединялись в большую армию, становилось ясно, что они малочисленный народ. Когда шагали по широкой, покрытой обсидиановой крошкой равнине, Тридцать Рук шли в арьергарде, и Кей’ла могла примерно посчитать их. Где-то на середине начала сбиваться, но получилось у нее примерно десять тысяч вайхиров. Столько насчитывали шестнадцать племен, идущих на войну в Долину Печали.

Она перестала удивляться, что Уста Земли, глядя на своих родичей, качает головой и что-то ворчит себе под нос. Однажды, когда одноглазая поймала ее взгляд, улыбнулась девочке гримасой боли и проворчала на меекхе:

— Боюсь, что мы слишком долго откладывали, Одна Слабая. Боюсь, что слабые — мы.

— Тогда поверните назад.

Вайхирская женщина покачала головой.

— Мы — пыль, несомая ветром. Если попытаемся возвратиться, то падем на землю — и исчезнем. А говоря прямо — никогда уже не соберем такой силы, стольких воинов, так что это и правда наш последний шанс. Если уж мы так долго набирались смелости, то теперь нам придется заплатить цену за собственную трусость и глупость.

— Это не трусость — сражаться с чудовищами.

— Но трусость — наблюдать, как Товет сидит в ловушке, смотреть, как у нас рождаются бездушные дети, и оттягивать попытку. Триста лет, дитя, триста лет мы кружили вокруг долины, не желая уходить, и предпринимали жалкие попытки добраться до нашего бога. В походы в долину каждое племя посылало горстку воинов, трусливо оставляя большую их часть по селениям. Вместо того чтобы набрать для Товета кубок крови, мы впускали туда всего-то несколько капель, но все равно оказались на грани гибели. Триста лет назад с нами отправилось бы, может, восемьдесят, а может, и сто тысяч вайхиров. И не шестнадцать, но пятьдесят племен, а наши боевые кличи и песни пугали бы небеса.

— Столько ваших племен вымерло?

— Некоторые — да. Другие даже нынче предпочитают прятаться в скальных убежищах. Сломанные Кости, Белые Камни и Печальные Воды отступили в последний момент. Обманывали нас до самого конца, а в день испытаний послали гонцов, которые сообщили лишь, что их воины не пойдут. Даже теперь, во время последней битвы, мы не можем объединиться.

Кей’ла не знала, что сказать, не знала даже, хочет ли Уста Земли услышать от нее что-нибудь или же говорит все для самой себя.

— Когда мы дойдем до настоящей Долины? — спросила она в итоге.

— А ты спешишь, девочка? Три цикла сна назад Фавенн’ облерис была перед нами, теперь она — там. — Вайхирская женщина указала налево. — Я говорила уже, что мы не станем пытаться штурмовать, мы хотим приблизиться к месту, где пленен наш бог, — и попытаться его пробудить. Товет — на самом краю Долины, в половине дня дороги от ее границ, пойманный цепями из дыма и темного света в ловушку, что поставили Добрые Господа. Через несколько циклов мы обойдем Долину и приблизимся к тому месту.

— И как вы его разбудите?

Уста Земли загадочно улыбнулась.

— Богам нужны кровь и души, чтобы обрести силы и взяться за мощь. Потому мы подарим им и то и другое. Возможно, это даст ему достаточно сил, чтобы освободиться.

Мгновение Кей’ла сражалась с тяжестью услышанного. Кровь и души. Мрачное видение жертв, приносимых хмурому божеству, пронеслось в ее голове, а потому она спросила, чтобы отогнать образ:

— А как его пленили?

— Мы не знаем. Это случилось триста лет тому, а потому мы слышали лишь рассказы о том, что однажды появился некий человек…

— Человек?