Каждая мертвая мечта

Нур вдруг покачнулся, глаза его почти вылезли из орбит, когда он с приоткрытым ртом таращился в пространство над головой ахерского колдуна. Кеннет неожиданно почувствовал на языке привкус гнилого мяса, его глаза ощутили жар и наполнились слезами.

Моива Самрех тихо крикнула, и в этот момент словно морозное дыхание продуло всех навылет, а Нур перегнулся и принялся блевать, грязно ругаясь между спазмами.

Кеннет не отводил взгляда от шамана. Глаза Борехеда убежали под череп, только белки раз за разом взблескивали под веками.

– Уб… убьем его, господин лейтенант… – Фенло Нур выпрямился, с трудом переводя дыхание. По подбородку его тек ручеек слюны. – То, что из него вышло… Сетрен… если у него больше таких духов, то он мог бы отпинать и большого боевого мага.

– Никаких убийств без приказа, десятник. Это Мясник Борехед, и мы знаем, что он умеет. Вытрись, а то нас всех будет тошнить. И с какого это времени ты почитатель Быка?

– Я не… мой отец был…

Борехед, казалось, погружался в сон.

– Хватит, десятник. Подождем, что он скажет. Потом – идем на корму и…

Вой, что вырвался изо рта шамана, не напоминал ничего, что могла бы издать глотка смертного. Будто сотня умирающих собак, котов, волков пытались одновременно подать голос, но что-то сильное, нечеловеческое придавило их глотки к земле. Словно живьем обдирали кожу с тысяч живых существ. Борехед выгибался так, что почти сорвал пояса, которыми он был привязан, заплакал голосом малого ребенка и обмяк.

Кеннет шагнул к шаману, нащупал пульс на его шее. Тот бился под его пальцами, как сердце маленькой, испуганной зверушки, но голова ахера бессильно перекатывалась со стороны в сторону, открывая расположенный за ухом и окруженный татуировкой шрам, который выглядел так, словно в него кто-то воткнул крючок и теперь тянул за него.

Лейтенант прикрыл глаза, сражаясь с желанием грязно выругаться. Не сейчас. Не когда солдаты смотрят и надеются, что командир уверит их, что все в порядке. Отдаст осмысленный приказ и вообще.

– Нур!

– Слушаюсь.

Похоже, Фенло обучался. Потому что «слушаюсь» было именно тем, что Кеннет хотел сейчас услышать.

– Видишь это? – Он указал на набрякший шрам. – Ахерские шаманы так приковывают духов к своим телам. Это – связь с духом, которого он послал?

Нур скривился, словно снова собирался сблевать.

– Так точно. Толщиной в палец. Словно смотришь на кишку, вынутую из живота.

– Давай без подробностей. Сумеешь пойти за ним?

Десятник кивнул.

– Вы хотите встретиться с тем, что поймало духа? Этого духа?

– Да. Мы тут не первый день, но впервые кто-то решил обратить на нас внимание. А потому мы отправимся за этой… кишкой. Найдем этого не пойми кого и поговорим.

Кеннет развернулся к остальной роте.

– Строиться! Мы идем на корму. Сперва Берф с собаками и Крысы. Берф, свяжитесь веревками. Олаг – вы тоже. За вами я, потом остальные десятки по номерам. Идем вдоль правого борта, один фланг будет прикрыт. Оружие под рукой, щиты – наготове.

Он глянул на Борехеда. Шаман выглядел хуже, чем когда они его нашли. Что ж. Все равно придется его нести.

– Вперед!

Глава 19

Женщина в дверях была высокой и худощавой. Деана обычно видела ее в белых, обшитых золотой каймой одеждах, но сейчас Авелонея Длинный Палец облачилась в светло-синее, ярко-зеленое и алое, вышитое цветами, разноцветными птицами и животными. Ее платье напоминало цветущий, пульсирующий жизнью луг. К тому же – кроваво-красные губы, глаза, обведенные черной тушью, веки, тяжелые от теней.

Деана скривилась и, зная, что девушка не увидит ее гримасы, позволила себе ироничный тон:

– Когда я в последний раз обращала твое внимание на то, что белизна Библиотеки слишком бросается в глаза, не думала, что ты выберешь одежды…

– Лакхары?

– Мне не известно это слово.

Смуглая библиотекарь пожала плечами.

– А я не знаю, как иссарам называют проституток. – Последнее слово она произнесла на меекхе. – У вас вообще есть такое слово?

Они использовали к’иссари. Библиотекарь сама попросила об этом, воспринимая подобные разговоры как возможность отшлифовать произношение, а Деана не имела ничего против. Хорошо было поговорить на родном языке, особенно когда оказалось, что три иссарские воительницы, нанятые как охранницы и учительницы искусству самообороны в Доме Женщин, слишком серьезно воспринимают свои обязанности, а потому встречаются с ней куда реже, чем она бы предпочла. А кроме того, много дел, которые она обговаривала с Авелоней, должны были остаться между ними.

Она жестом пригласила женщину к столу, где соблазнительно расположились миски с фруктами, пирожными, закусками и несколько графинов с вином.

– Нет, – ответила. – Не в том смысле, в каком его используют в других странах. До женитьбы женщина может иметь столько любовников, сколько пожелает, но большинство не слишком злоупотребляют этой привилегией. У нас важен закон… грязных языков. Если станут говорить, что она, хм… легкомысленна, ни один мужчина не сплетет для нее брачного пояса. А потому и идея зарабатывать тем, что разводишь ноги, довольно глупа.

– Отчего же?