Каждому свое

Генрих протиснулся между деревьев и присел на краю деревянной скамейки у могучего забора из давно некрашеных металлических прутьев. Подняв голову, он прочел на поблекшем от времени и непогоды уличном указателе «Рю де ла семетьер» — кладбищенская улица и, не меняя позы, поставил на боковой стороне заборного столба две четко отпечатавшиеся параллельные линии.

«Ну просто молодец — как верно подбирает место встречи: тишина, покой и подходы удобные», — успел он похвалить своего младшего коллегу.

В подтверждение его мыслей из-за угла неожиданно показалось шумное семейство — нарядная дама вела в церковь на первое причастие, «коммюньон», своих детей. Девочка лет десяти в пышном белом кружевном платье с белым венчиком из цветов в густых волосах бежала вприпрыжку впереди, а за нею двигался брат степенным шагом, в идеально подогнанном темном костюмчике и крахмальной сорочке, заботливо оправляя свой первый в жизни галстук. Переполненная радостью жизни девчушка, проходя мимо Генриха, повертелась перед ним сначала влево, затем вправо и, подмигнув, весело помчалась дальше, довольная собой.

* * *

— Рад видеть вас в добром здравии, — молодой человек добродушно улыбался, жестом приглашая гостя к столику в саду под многовековым платаном.

— Скромное, уютное местечко, у вас хороший вкус.

— Это скорее заслуга хозяйки дома, у которой я снимаю квартиру. Принадлежала она к высшему свету, с которым рассорилась, купила два чудесных дома и живет припеваючи на доходы от них.

— Не сожалеет о былом светском блеске?

— Боже упаси! Все ее близкие друзья при ней остались, а ведь это весь парижский бомонд! Причем весь цвет: Стравинский, Нежинский, даже Дягилев — все люди невероятного таланта, многие из которых давно остались без источников дохода. Потому и дорожили дружбой с такими, как моя хозяйка.

— А что они делали во время оккупации? И чем они живут здесь?

— Живут выбиванием долгов друг у друга и распространением слухов. Вот сейчас в балетных кругах шепотом судачат о том, что любимец немецкого маршала Геринга, который назначил хореографом Гранд опера Сержа Лифаря, опасаясь мести со стороны французского Сопротивления, особенно после высадки англо-американцев во Франции, соорудил в квартире Коко Шанель тайное укрытие для себя из двух больших платяных шкафов. Так вот, моя квартирная хозяйка пришла в полный восторг, увидев это сооружение. Но пора заканчивать увертюру и переходить к делу. Стол я проверил на излучение — чисто, так что начнем по делу.

Генрих кивнул.

— Просили передать, что дома у вас все в порядке, родители здоровы, очень беспокоятся о вас. Отпраздновали ваш день рождения как всегда вдвоем и при свечах.

— Спасибо за радостную весточку.

— Теперь о делах. Война подошла к концу.

— Еще Клаузевиц сформулировал ставшей классической формулу: у каждой войны есть начало и есть конец, даже у столетней. Кстати, передайте в Центр, что, если верить тайному заключению видных германских ученых-психологов, фюрер настроен на суицид и стремится предварительно отправить на тот свет как можно больше людей из своего близкого и преданного окружения. Психологи называют это явление чем-то вроде «запредельного эгоизма».

— Вы знаете, я столкнулся с этим уже здесь, во Франции. Рядом с домом, в котором я живу, находится прекрасная вилла с чудесным садом и куда менее привлекательной хозяйкой, рано овдовевшей исключительно по причине дурного характера. Да и она умерла вскоре от рака поджелудочной железы. Оставила завещание, в котором распорядилась усыпить ее любимую сибирскую кошку с ее тремя очаровательными, еще слепыми котятами, появившимися накануне, и обоих красавцев кокер-спаниелей, верно служивших ей многие годы.

— Да как же так? И что — всех несчастных убили?

— Я договорился с ее мажордомом, французом славянского происхождения, забрал всех зверей к себе, теперь мы с ними живем в подвале дома. Не перестаю изумляться, насколько животные человечнее людей, как чутко они осознают приближение опасности. Кошка спокойно побросала своих еще слепых младенцев по одному в корзину, обычно суетливые собаки послушно встали в строй и пошли за мной. На следующий день появились ветеринары со шприцами, заполненными ядами, и я им объяснил, что вчера все животные разбежались. Ветеринаров это сомнительное объяснение вполне устроило. Как и выплаченное вознаграждение за невыполненную работу. Выпив по стакану вина, они удалились с миром. Животных в течение недели разобрали местные жители, хотя и сами жили впроголодь.

Подошел официант и поставил на стол графин с красным вином, два простых бокала, тарелку с кусочками жареного на гриле овечьего сыра, и копченых сардин. Вдохновленный Генрих решился на тост.

— За тех, кто не склонил перед злом голову и не спрятал ее под крыло от страха!

Они выпили с серьезным видом, настроившись на деловой лад.