Каждому своё

– Как искать? Что именно? – Антон оглядел безликую свалку обломков, распростершуюся в сумрачной пылевой взвеси. – Мы на вершине развалин! Вход погребён под ними, как набережная или наша станция! Может, мы прямо сейчас над ним стоим, и даже не знаем об этом!

– Ищем вентиляционную шахту. Или то, что может её заменять – любую крупную дыру в грудах обломков, в которую может пролезть человек в скафандре, – объяснил здоровяк. – Это старое бомбоубежище, новых в центре города не строили вот уже лет сто. Раз оно действующее, значит, его реконструировали и модернизировали. Но замкнутым циклом оно точно не обладает, чтобы установить такое, его пришлось бы полностью перестраивать и расширять. Это очень дорогая технология, никто не будет её применять к небольшому бомбоубежищу, которому в обед сто пятьдесят лет! Значит, у них должны быть вентиляционные шахты, хотя бы одна. Её наверняка засыпало, если не разрушило. Они должны были столкнуться с той же проблемой, что и мы, – нехватка воздуха. Чтобы не задохнуться, они выходили на поверхность и либо расчистили старый воздуховод, либо устроили новый. Со стороны это должно выглядеть как приличная дыра среди развалин.

– Не свалиться бы в неё в этой чертовой пыли! – произнёс пожарный, осматриваясь. – Не видно ни черта! Мы заблудимся раньше, чем что-то найдём!

– Не заблудимся, – Порфирьев подошёл к Антону и убедился, что его канат надёжно закреплён. – Растянемся в цепь и будем ходить по радиусу, как луч по экрану радара. Александр стоит на месте и вращается вокруг своей оси, как береговой маяк. Остальные ходят вокруг него на дистанции визуального контакта. Смотреть под ноги! Тем, кто идет по большому радиусу, следить за сохранением строя! Тем, кто на малом радиусе, не ускоряться, иначе большому радиусу придется двигаться слишком быстро, это опасно. Как только опишем полтора круга, останавливаемся. Я становлюсь центром вращения, Александр – точкой максимального радиуса. Описываем вторые полтора круга, снова меняем центр вращения, и так далее. Прочешем полосу в сто метров, потом продвинемся немного вперед, и повторим в обратную сторону. Так, змейкой, осмотрим квадрат сто на сто. Если они выходили на поверхность, мы найдем выход. Лишь бы не пролететь с привязкой карты… Кратер, по которому мы привязывались, всё-таки слишком приблизительный ориентир. Запросто могли ошибиться метров на сто-двести…

Искать пришлось долго, и сразу же начались трудности. Двигаться по радиусу, привязанными друг к другу, не позволяли руины. Из бесконечного поля обломков торчало множество оплавленных и размозженных конструкций, и связующие канаты быстро упирались в непреодолимые препятствия. От связки пришлось отказаться, но из-за сильных помех рации замыкающего и головного не слышали друг друга, и все фразы передавали по цепи. В итоге решили делать так, как задумано, только вместо канатов следить за световыми пятнами друг друга и постоянно вести перекличку. Если кто-то не ответил, значит, стоп. И двигаться туда, где последний раз видели свет его фонаря. Антон подумал, что если потеряется сам Порфирьев, а его фонарь погаснет или выйдет из строя, то обнаружить тело, облаченное в мимикрирующее снаряжение, будет практически невозможно.

Прочёсывать месиво из развалин, накрытое океаном пылевой взвеси и погруженное в сумерки, оказалось гораздо тяжелее, чем просто идти куда-то следом за впереди идущим. Мало того что россыпи обломков представляли собой самый настоящий урбанистический кочкарник, на котором можно переломать ноги запросто, стоит только запнуться или неправильно оценить надёжность какого-нибудь куска кирпичной кладки и бетонного обломка, на который собираешься поставить ногу. Помимо этого, каждую секунду существовала угроза потеряться. Бесконечное море обломков изобиловало выпирающими грудами строительного мусора и торчащими конструкциями. В некоторых таких предметах Антону удавалось узнать смятые в лепёшку троллейбусы и электромобили, но большинство идентифицировать не удавалось. Испытав на себе ярость термоядерных взрывов, несущих в момент вспышки окружающему пространству миллионы градусов температуры и миллионы атмосфер давления, основная масса городских объектов стала неузнаваема.