Каждому своё

– Минута отдыха и идём дальше, – Порфирьев замер, изучая карту на собственном лицевом щитке. – Нужно отойти ещё дальше, мы слишком близко. Нам бы третью точку… По идее, бомбоубежище должно быть где-то вот тут… Сейчас попробуем найти, если не получится за час, то возвращаемся.

Минута прошла, словно десять секунд, но едва переставляющему ноги Антону не позволили отдохнуть дольше. Порфирьев повёл группу шагом, но даже так идти было слишком тяжело. Дыхания не хватало, перед глазами плыло, в голову гулко била кровь. Овечкин подумал, что, возможно, это даже не усталость, а последствия облучения, и он умирает от радиации. Его захлестнула паника, и он снова упал, запнувшись об огрызок какой-то крупной бетонной детали.

– Овечкин, это ты так хрипишь в эфир? – рычащий вопрос Порфирьева опередил Антона, собравшегося заявить всем, что он больше не может идти.

– Я не хочу умирать! – сорвался на крик Овечкин. – Не хочу! Я больше не могу! Не могу!!!

– Что именно ты не можешь? – Расплывчатый силуэт амбала возник из пыльного полумрака.

– Ничего не могу! Дышать, идти, ломать ноги об эти развалины! – крик Антона превратился в истеричный визг. – Оставьте меня в покое!!!

– Ты уж определись, – Порфирьев рычал по обыкновению насмешливо, – что именно выбираешь. А то ты и умирать не хочешь, и делать то, что требуется для выживания, тоже. Так не получится!

– Я получил смертельную дозу облучения!!! – закричал Антон. – Я не могу идти! Я задыхаюсь, у меня отнимаются ноги, глаза слезятся! Это ты притащил меня сюда! Я умру из-за тебя!

– Тебя вырвало? – туша Порфирьева нависла над Овечкиным, и в лицевой щиток ударил луч фонаря. – Смотри на свет! Кровотечения нет… Тебя трясёт? Чувствуешь тремор? Покажи губы и дёсны… слизистые чистые… Тебя лихорадит? Бросает то в жар, то в холод?

– Нет! – Антон оттолкнул от себя руку здоровяка, сжимающую фонарь. – Я не могу больше идти! Мне нечем дышать! Ноги меня не слушаются!

– Ты просто дохляк, – с издевательской насмешкой прорычал Порфирьев. – Слабак. И тюфяк. Так понятно? Силёнки у тебя закончились, вот ты и разлёгся. Что, в сети комменты штамповать не так тяжело, да? А теперь слушай внимательно: тяжёлого радиационного поражения у тебя нет. Мы все получили повреждения, но как долго протянем, будет ясно только после того, как перестанет действовать антирад. Так что умереть прямо сейчас ты можешь только в одном случае: если останешься валяться тут, в радиоактивной пыли. Вставай и иди! До бомбоубежища метров двести, дойдем – отдохнёшь, пока мы будем искать вход! А если тебя это не устраивает, то я вытряхну тебя из скафандра, чтобы добро не пропадало, и лежи, где хочешь и сколько душе угодно. Выбирай!

С этими словами Порфирьев припечатал его ладонью к земле, придавливая всей тушей, и другой рукой принялся теребить защелки скафандра.

– Я пойду! – в ужасе забился Овечкин, тщетно пытаясь отбросить от застежек руку амбала, оказавшуюся вдруг гораздо сильнее, чем прежде. – Я могу идти! Не надо!!! Я согласен!!!

– Другое дело! – одобряюще прорычал амбал, поднимаясь. Он схватил Антона за руку и рывком поставил на ноги. – Полегчало? Пришёл в себя? Теперь пошли, чем дальше от кратеров, тем лучше!

– Что значит «от кратеров»? – Антон, вздрагивая от избытка адреналина, ощупывал застежки скафандра. Оказалось, что Порфирьев теребил их для нагнетания атмосферы и расстегивать не собирался. – Их там несколько?

– Наверняка больше одного, – амбал быстрыми движениями проверил связующие канаты. – Стратегические объекты хорошо защищены и, как правило, имеют подземную часть не меньшую, а то и побольше, чем надземную. Согласно современной доктрине по ним положено наносить несколько ударов различного типа, в том числе направленными боеприпасами, предназначенными для разрушения объектов глубокого заложения. Я тебе об этом уже рассказывал. Там, на набережной, нас не зажарило радиацией за две секунды. Значит, это были кратеры от таких вот направленных взрывов. Основной удар ушёл в глубину. Скорее всего, это были даже не сами кратеры, а воронки от оседания грунта. Кратер находится дальше или ниже, даже не знаю, как правильно сказать. Короче, топаем отсюда!

Он вновь растворился в полумраке пылевой взвеси, и группа ускорила шаг. От экстремальной эмоциональной встряски Антона била адреналиновая дрожь, но идти стало легче. Минут пятнадцать он брёл через океан пыли вслед за мутным световым пятном молодого техника, и сосредоточенно следил за тем, чтобы наступать на обломки, хотя бы с виду кажущиеся надёжными. Потом Порфирьев остановился, и группа собралась возле него.

– Бомбоубежище должно быть где-то здесь, – шипение помех по-прежнему было беспрестанным, но на расстоянии вытянутой руки голос Порфирьева звучал громко и чётко. – По двум точкам привязывать карту к местности не так надёжно, как по трём, поэтому точнее уже не будет. Так что начинаем искать отсюда.