Каждому своё

– Это ещё вопрос, – Антон тяжело вздохнул. – Если из-за смещения грунтов у них в стенах появились трещины, как здесь, в тоннелях и на станции, то, может быть, их тоже начнет понемногу затапливать. Они совсем рядом с рекой, то есть внутри бассейна грунтовых вод. При наличии энергии решить проблему затопления труда не составит. Но как только она закончится, всё рухнет. – Он поднял голову и посмотрел на Порфирьева: – Что ты собираешься сделать?

– Я хочу дойди до Раменок, – произнёс амбал. – Там, под землёй, есть целый секретный город на пятнадцать тысяч человек. Его регулярно модернизируют, так что сейчас, может быть, вместимость там даже больше. А где поместились пятнадцать тысяч, там и для лишней пары десятков место найдётся. Город способен существовать в режиме полной автономности в течение тридцати лет. Там есть всё необходимое для долгого существования. Поэтому их будет гораздо проще убедить впустить нас. Если сможем дойти.

– Но как мы найдем вход? – подала голос женщина-педиатр. – Это же секретный город!

– Лет сто назад он таким был, – машинально ответил Антон. – Сейчас в интернете есть всё. Я как-то был на одном портале, там энтузиасты занимаются исследованием подземной Москвы. Видел там видео про этот секретный город под Раменками. Даже входы показывали. Там всё засекречено, конечно. Входы замаскированы под разные здания, как бы не имеющие отношения к спецслужбам, но на самом деле все знают, что это там. Но это было до того, как город превратился в море обломков! Мы сможем найти вход?

– Думаю, да, – Порфирьев устало потёр бровь. – После того как мы нашли бомбоубежище, карта привязана к местности надёжно. У меня есть координаты двух точек входа, этого должно хватить. Главное, пробиться через завалы в подземные тоннели. Нам потребуется инструмент.

– Один отбойный молоток я для вас организую, – сообщил Петрович. – Он поломался, когда после Абдуллаева заканчивали рыть нору в гастроном, но я смог починить. Больше ничего нет.

– Должно помочь, если повезет, – оценил Порфирьев. – Обломки будем руками таскать. Жить захочешь – справишься. Главное – дойти до места. Сейчас нам нужно определить, как рассказать обо всём этом людям. Потому что идти придётся долго. По прямой дотуда почти восемь километров, значит, в действительности будет не меньше десяти. Это часа четыре, быстрее по сплошным развалинам не получится, тем более с детьми. За это время можно умереть от радиации или как минимум получить высокую дозу облучения. У тех, кто захочет пойти, не будет средств защиты. Так получилось, что в своё время я запасся антирадом, правда, времени прошло много, и у препаратов частично истёк срок годности, но сейчас не до жира. Но я никак не рассчитывал, что антирад потребуется тысячам человек. У меня есть препараты для десятерых. Плюс три скафандра. Два из них получат Владимир и Александр, это моё условие. Мне нужны люди, которые будут помогать в обеспечении передвижения всей группы. Одному мне везде не успеть. Я пойду впереди, могу провалиться или сорваться, видимость наверху никакая, пока мы искали бомбоубежище, я чуть не упал в реку, а Овечкин провалился в яму. В общем, без страховки впереди идущий запросто может до Раменок не дожить. И мне будет спокойней, если меня будут страховать люди, с которыми я уже побывал на поверхности. Итого, остаётся один скафандр.

Порфирьев указал на защитный комплект, отдельно лежащий на станине электронного верстака:

– Вот этот. В нём с нами ходил Овечкин. Скафандр очищен, аккумулятор заряжен, фильтр заменён на новый. – Он обвёл взглядом присутствующих: – Решайте, как поступить дальше. Кто пойдёт, брать ли детей и, если брать, то во что их закутать.

– Я пойду без скафандра, – неожиданно заявил Петрович, вновь сбиваясь на кашель. – Он мне уже не нужен. Не дойду так не дойду, а если дойду, то меня там подлатают. Раз это секретный город для правительства, то с медициной там всё в порядке. Биорегенераторы последних моделей и всё такое… Пусть кто-нибудь из медиков берёт скафандр. Или мать с детьми.

– Он на мне не застегнётся! – нервно воскликнула Дилара, разглядывая лежащий неподалёку скафандр. – Ему можно расширить размер?

– Нет, – ответил пожарный. – Это старая модель предыдущего поколения. Её не сделать шире.

– Мне ростовка слишком велика, – фельдшер безысходно вздохнул. – Я его не надену. И я останусь здесь. Не могу бросить больных.

– Им уже ничем не помочь, – произнёс Порфирьев. – Ты сам об этом говорил. Смысл оставаться?

– Смысла нет, – подтвердил фельдшер. – Но я останусь. Я кабинетный работник, у меня лишний вес, одышка и гипертония. Боюсь, что до Раменок не дойду, тем более, по развалинам. Останусь с больными, поддержу их психологически в последние минуты… И буду надеяться, что нас впустят хотя бы в бомбоубежище… или пришлют спасателей из-под Раменок.