Каждому своё 4

Сон был легким, вязким и тягучим, словно замедленное кино, в котором Антон босиком бежал по черному радиоактивному снегу, не проваливаясь и подпрыгивая, словно астронавт на лунной поверхности. В руке у него был пенал с антирадом, и на каждый прыжок он доставал из него по капсуле, которую тут же съедал. В этот момент бушующий вокруг ураган превращался в легкий ветерок, и Антон без усилий пронзал его своим телом. Но из-за мерзкой химической горечи во рту очень хотелось пить, с каждой съеденной капсулой жажда нарастала в геометрической прогрессии. В конце концов Овечкин не выдержал и проснулся.

Вокруг было тихо и темно, и он не сразу понял, что основное освещение сменилось аварийным. В тусклом свете расплывчатая фигура Варяга была почти не видна, из-за чего в первую секунду Овечкину показалось, что окровавленная подушка сама выползла из-под головы Снегирёвой и отлетела в сторону. Приглядевшись, Антон увидел, как капитан закутывает блондинку в чистое одеяло. Крови на ее лице уже не было, видимо, Порфирьев ее отмыл, и при мысли о воде Антону вновь безумно захотелось пить.

– Олег, дайте воды! – жалобно попросил он.

– Нет больше воды, – расплывчатый силуэт капитана принялся укутывать Снегирёву. Похоже, она была обнажена по пояс, неподалеку на окровавленном медицинском халате валялась ее пропитанная кровью одежда. – Основное питание вырубилось, водоснабжение тоже. Похоже, водные скважины опять раздавило.

– Должен же быть аварийный запас! – возразил Овечкин. – Его хватит на несколько дней! Почему систему не перевели на аварийное?!

– Не знаю, – прорычал Порфирьев. – Я здесь, а система на третьем уровне. Может, потому, что единственный живой Инженер сейчас тоже здесь. Сходи вниз и включи.

– Я? – ужаснулся Антон. – Я не могу, я смертельно болен…

– Ты здоров, – перебил его Варяг. – Она нашла противоядие. Оно работает.

– К сожалению, препаратов было несколько, и непонятно, какой именно оказался действенным, – слабо произнесла Снегирёва, устало прижимаясь щекой к ладони Порфирьева. – Не исключено, что сработала комбинация препаратов. Я плохо помню, что я делала в тот момент. Боли были очень сильные, сознание плыло, я ничего не фиксировала. Пришлось сделать тебе переливание.

– Переливание? – переспросил Овечкин, прислушиваясь к своему организму. За исключением слабости и сильной жажды никаких негативных ощущений не было.

– Восстанавливать рецептуру проблематично, – объяснила блондинка. – Для половины препаратов больше не осталось реагентов, остальные не сделать без воды. Времени не было, и я решила попробовать перелить тебе свою кровь в качестве антидота. Группа крови у нас не совпадает, но другого выхода не было… мы взяли у меня четыреста миллилитров, перевели их в плазму и влили тебе. Я думала, не поможет, потому что плазма не кровь… Но это сработало, не понимаю как. Теперь вопросов еще больше…

– Вода нужна, – подытожил Порфирьев. – Ступай на третий уровень и разберись. Твоя одежда рядом. Спускайся по лестнице, лифты не работают. Я отнесу ее в номер и присоединюсь. – Он посмотрел на Снегирёву и улыбнулся жуткой безволосой улыбкой: – Поспишь, пока воду включать будем. А то и в тебе крови совсем не останется.

Он подоткнул под Снегирёву одеяло, поднял на руки, словно ребенка, и покинул лабораторию. Оставшись один, Овечкин принялся одеваться. Его одежда действительно оказалась рядом, видимо, Варяг подобрал ее в операционной, и вскоре Антон вышел из медотсека. Зрелище заваленного трупами центрального коридора мгновенно привело его в ужас, он инстинктивно отшатнулся, но взял себя в руки. Ему уже приходилось идти по трупам, там, на первом уровне, умирая от заражения. Сейчас он здоров и оснований для паники нет. Нужно лишь абстрагироваться от того, что это трупы, и сосредоточиться на собственном выживании. Им уже ничем не поможешь, разумнее побеспокоиться о себе, а его мучает жажда. Настолько сильно, что даже вид сотен окровавленных трупов не вызывает рвотных спазмов. Овечкин заставил себя не воспринимать трупы как трупы и пошел в сторону аварийной лестницы, спотыкаясь о мертвые тела.

Возле выхода на лестницу трупов не было. Видимо, Порфирьев растащил их по сторонам, когда минировал дверь. Потому что некогда заваренные металлом в несколько слоев дверные створы сейчас оказались выдраны с корнем и валялись неподалеку, пол вокруг был усеян мелкими обломками стены. Превращенная в склад лестница была загромождена имуществом Центра, из-за чего аварийное освещение почти не рассеивало темноту, и разглядеть ступени под ногами удавалось не всегда. Антон долго спускался практически на ощупь, часто запинаясь о коробки и ящики, дважды падал, но, к счастью, обошлось без травм.