В общем списке студентов Императорского Санкт-Петербургского университета за 1901–1902 год он шёл за номером 2027: фамилия «сжата» с двух сторон однофамильцем Владимиром Фёдоровичем, учившимся на юридическом, и Болеславом-Станиславом-Казимиром Викторовичем Матерно, посещавшим факультет естествознания. «Матвеев Константин Константинович, 1901 год поступления, вероисповедание пр., факультет Е. Семестр III. Стипендия Пермского земства».
В копиях следующих книг Матвеев получал уже императорскую стипендию и был освобождён от платы за обучение. По документам он производил впечатление человека, умевшего настоять на своём и получить то, что ему причиталось. Если можно, разумеется, судить о человеке по старинным отчётам, заявлениям, прошениям…
Ксана тихонько отошла от проектора, села на своё место и взяла очередную папку. На колени ей выпал листок с фамилиями людей, запрашивавших когда-то эти самые документы. Три фамилии ей были незнакомы, а четвёртой оказалась некая Матвеева – работала в архиве в 2015 году. Впрочем, она вполне могла оказаться всего лишь однофамилицей Константина Константиновича: Матвеевых в России чуть меньше, чем Ивановых, и точно что больше, чем Лесовых.
На странице пятой вновь появилось упоминание будущего Ксеничкиного мужа, уже делавшего себе имя учёного: «Студент VIII сем. К. К. Матвеев обработал собранную им по р. Чусовой, на Урале, коллекцию окаменелостей из девонских и каменноугольных отложений и, по поручению Спб. Общ. Естеств., экскурсировал летом текущего года в Закаспийской области. В настоящее время занят обработкой собранного геологического и палеонтологического материала».
Ксана захлопнула книжку, по всей видимости, излишне громко, потому что сосед справа покосился на неё с неодобрением. Он был, вне сомнений, опытный житель архива – любитель заново сажать и обихаживать генеалогические древа. Боковые ответвления, фамильные секреты, знакомство, пусть даже поверхностное, с великими (Ксеничка вот, например, дружила с племянницей Чайковского, видела брата Дрейфуса и знала Ольгу Герцен)… Это куда интереснее нынешней жизни, поделённой между лихорадочным зарабатыванием денег и их же бестолковой тратой! Поймав виноватый взгляд Ксаны, сосед недовольно отвернулся, а Ксана вдруг подумала: ещё лет десять назад он улыбнулся бы мне и пригласил в кафе или в кино… Увы, те времена остались в прошлом, как отчёты об экскурсировании К. К. Матвеева в Закаспийскую область.
Меня тоже надо сдать в архив, я теперь «упразднённая улица», мрачно думала Ксана, берясь за очередной фолиант, и вдруг подпрыгнула на месте. «Закаспийская область» подцепила на крючок в памяти нечто важное и теперь тянула его наружу с усердием опытного рыболова. В дневниках Ксенички было упоминание о Закаспийской области, точнее, о давней поездке в Баку вместе с мужем. Возможно, в 1905-м Ксеничка уже была замужем за будущим профессором Матвеевым и он
Зал через полчаса закрывался. Ксана прошла к столу сотрудницы и шёпотом спросила разрешения прийти сюда завтра утром и снова получить те же документы. Разрешение было получено. Когда она вышла из архива, уже смеркалось. Где-то в отдалении упрямо шелестел листвою старый вяз.
Начало атомной войны
Так странно записывать в дневник после большого перерыва! Даже и не знаешь, с чего начать. Столько всего произошло за это время, столько всего случилось, а на днях – даже взорвалось! Думаю, именно взрыв на Сортировке и сподвиг меня на то, чтобы выкопать дневник из-под стопки тетрадей.
Самое главное событие последних месяцев – это всё-таки моё поступление в университет. Теперь я студентка иняза, специализация – французский язык. Вторым будет английский, ведь без него нынче никак. Родителям пришла почтой открытка: их поздравляли с новым статусом дочери; мама даже всплакнула над ней, а ведь я никогда не считала её сентиментальной. Отец тоже был рад, подарил мне «денежку в конверте», и я тут же потратила её на варёные джинсы и модную сумку в виде докторского саквояжа. К сожалению, сумку я покупала с рук, замок у неё всё время расстёгивается, и теперь я с радостью перепродала бы её кому-нибудь другому. Только вот не знаю кому.
Мама подарила мне шёлковую блузку с подплечниками, Танечка и Александра Петровна – французскую помаду, у которой совершенно прекрасный запах, а вот цвет, к сожалению, не совсем мой, какой-то говяжий. Думаю, Александра Петровна купила помаду для себя, а потом решила передарить мне. Ну и ладно.