Каждый дар – это проклятие

Я продолжаю смотреть в окно. И понимаю, что дело не только в том, что я ничего не вижу, а в том, что там действительно ничего нет. Ни отсветов соседнего города, ничего на территории самого отеля, ни огоньков из спальни какого-нибудь дома милях в трех отсюда. Мне нечасто приходилось бывать в отелях – когда в семье пятеро детей, не слишком-то много возможностей ездить по отелям, – но я знаю, что в таких местах обычно бывают сады, террасы, бассейны и прочее. Вот что здесь самое жуткое. Здесь совсем ничего нет. Только странное здание, стоящее как будто посреди глуши.

– Где все? – спрашиваю я у Аарона, который просто пожимает плечами.

Мы идем дальше по коридору Ложи, и постепенно становится очевидно, что только некоторые комнаты используются. Двери в них даже не закрыты до конца – может, потому что постояльцам все равно, если кто-то будет в них заглядывать. Или это такой акт неповиновения, способ сказать: «Я знаю, что замок не работает, поэтому не буду идти у вас на поводу и делать вид, что двери запираются».

В этих комнатах есть кровати. И раковины. Но странное ощущение сохраняется – в какой-то степени потому, что обстановка не совсем походит на то, что ожидаешь от отеля. Больше всего это касается кроватей. В тех отелях, в которых бывала я, кровати были аккуратно заправлены плотными простынями и однотонными одеялами с разложенными белоснежными подушками и походили на какие-нибудь французские пирожные. Эти же кровати застелены самыми обычными одеялами с самыми обычными пододеяльниками – одно с цветочками, другое с полосками. На одной логотип футбольной команды. На другой похожие на мопсов собачки.

Аарон тоже это чувствует. Он дотрагивается до одеяла, покрытого узором из голубых гортензий.

– Привезли из дома, – говорит он.

Мы оба прекрасно ощущаем какую-то неправильность этого места. Она повсюду. Мне даже не хочется глубоко дышать, чтобы она не прокралась внутрь меня.

– А почему вы не внизу?

Мы с Аароном оборачиваемся. В дверном проеме стоит девушка. Трудно сказать, какого она возраста. Интуиция подсказывает, что она на пару лет старше меня, но чем дольше я разглядываю ее, тем больше появляется сомнений. Она очень худая, как будто высохшая, что еще более подчеркивается большой бесформенной одеждой. Она походит на ребенка в пижаме.

Мы с Аароном молчим.

– О нет, – она переводит взгляд на кровать. – Меня же не собираются опять переводить?

– Нет, – вдруг отвечает Аарон. – Это просто осмотр помещений.

– А, – она, похоже, вздыхает с облегчением, но не слишком довольно, и опускается в кресло. – Ну тогда ладно.

Аарон бросает на меня заговорщический взгляд – мол, давай, подыгрывай, – а я откидываю одеяло и поглаживаю простыню, надеясь, что достаточно убедительно изображаю проверку. И, к своему огромному удивлению, нахожу под подушкой карты Таро. Простая колода Райдера-Уэйта-Смита, карты еще новые, почти не использованные, глянцевые.

– А ты почему не внизу? – спрашивает он авторитетным тоном, блефуя. – Во время проверок здесь никто не должен находиться.

Девушка склоняет голову и начинает покусывать ногти.

– Мне сказали подняться сюда и подумать о своем поведении, – хмуро отвечает она.

– Ты вела себя не по-божески? – голос Аарона становится еще строже.

Похоже, в нем до сих пор остается какая-то мышечная память о том времени, когда он работал на «Детей». Я рассматриваю карты. Две уже перевернуты: Семерка Мечей и Жрец. Странный расклад для себя, всего из двух карт. Обычно раскладывают как минимум три.

– Да, – отвечает девушка.

На мгновение мне кажется, что она не собирается нам ничего рассказывать, но потом понимаю, что странная магия Аарона действует на нее как успокоительное. Ее тело слегка расслабляется.

– Я воспользовалась телефоном на кухне, – говорит она, переведя взгляд на меня.

Я встречаю ее взгляд и на мгновение задумываюсь о том, какие у нее насыщенно-карие глаза. Она похожа на белку: большие глаза, маленький рот, стянутая кожа на выступающих скулах.

– Позвонила сестре, – поясняет она.

За ее плечами я молча показываю Аарону карты. Он прищуривает глаза, но ничего не говорит по этому поводу. Вместо этого он спрашивает:

– Надеюсь, ты понимаешь, почему мы не советуем вам этого делать?

– Я знаю.

Девочка-белка подносит руку ко рту и, щелкая зубами, откусывает кусочек ногтя.

– Я должна сосредоточиться на благочестии, а я не смогу этого сделать, если буду отвлекаться.

– А звонок сестре – это… – подводит Аарон к заключению.

– Это отвлекающий фактор. Я знаю. Мне просто стало немного не по себе от такого образа жизни, понимаете. И еще этот переезд из одной спальни в другую. Не получается даже уложить свои вещи как следует.

Пауза.

– Извините, – смущенно добавляет она. – Вам виднее. Я не хотела жаловаться.

– Все в порядке, – ласково говорит Аарон, проявляя немного сочувствия.

Как в старые добрые времена. Когда манипулировал такими же подростками, подбрасывая им немного «хлебных крошек», чтобы они оставались на крючке.