Каждый день декабря

Не-а. Он по-прежнему в приоритете. Не переживай. Одна работа – два часа в день, убираюсь тут прямо за углом, а другая – в магазине, 2–3 смены в неделю, так что уйма свободного времени.

Поздравляю! Вечером пропустим по стаканчику по такому случаю?

А что, пожалуй. В магазин только завтра. И сейчас у меня две работы, так что выпивка бюджет не подорвет. Но, если подумать, то…

Я свободна. Но есть идея получше. В рамках рождественского проекта тебе положено домашнее задание. В понедельник я водила тебя на диккенсовское представление, а сегодня твоя очередь придумать нам рождественское занятие – малозатратное, а лучше бесплатное.

Телефон принимается пищать с такой отчаянностью, точно у него нервный припадок.

О,

Боже

Мой

Мы

Больше

Не

Друзья.

В семь?

Я улыбаюсь во весь рот. Он ставит знаки препинания.

Договорились. Я принесу тебе шапочку.

* * *

Когда без двух минут семь я выглядываю в окно, Рори паркуется у дома. Кто бы сомневался. Пунктуальность у него в крови. Тут мне приходит в голову, что на этой неделе мы с ним то и дело встречаемся, и всякий раз бывает очень мило. Это странно, учитывая, каким занудой он казался мне в универе.

Схватив шапку, шарф и перчатки, я несусь вниз – не стоит ему выходить из машины в такой холод. И к тому моменту, когда он открывает дверь, я уже выскочила из подъезда, как чертик из коробочки, и стою на тротуаре.

– Шустро ты.

– Нам предстоит рождественское приключение.

– Признайся, ты себе навоображала катание на оленьих упряжках, пингвинов и сосульки?

– Да!

Я энергично трясу головой, понимая, что мой ответ скорее напоминает писк, чем членораздельное слово.

– Придется тебе умерить свои ожидания.

– Никогда.

– Я тебя предупредил. Может, сядешь? И, надеюсь, насчет шапочки ты пошутила.

Я открываю дверь с пассажирской стороны. Как круто изменилась моя жизнь всего за несколько дней: я была безработной, по шею в финансовых проблемах и переживаниях о том, что буду делать по вечерам теперь, когда шекспировский проект завершен. А сейчас у меня уйма работы, рождественская миссия и какая-то социальная активность, пусть всего с одним человеком. Жизнь – хорошая штука.

– Симпатичная тачка.

Я удобно устраиваюсь. В такой машине полагается ездить, когда тебе за тридцать. У Реми и Луизы их две, у каждого своя. А у меня выхлопная труба держится на аварийном кабеле, стекла поросли мхом, но в моем случае иначе и быть не может.

– Взял напрокат. Я здесь всего на месяц, но хочу перемещаться между Бристолем и Батом легко и без проблем.

– А зачем ты вернулся?

Не успела я задать этот вопрос, как тут же понимаю, что не стоило этого делать. Ну ты тупица, Белл. Я либо брякаю, не подумав, и все от меня стреляются, либо слишком долго размышляю и вообще рот не открываю. В каком возрасте обретаешь заветную золотую середину, или я так и буду косячить до конца своих дней?

Рори улыбается мне и включает зажигание. Мы движемся в потоке транспорта, минуем Истон, оставляем позади центр и направляемся в сторону Пустошей. Из моего Бристоля в шикарный Бристоль.

Мне неловко из-за своего бестактного вопроса, который Рори оставил без ответа. Мы включаем радио – я принимаюсь подпевать про то, как «малый город Вифлеем спал спокойным сном», и когда рождественский гимн подходит к концу, впереди уже маячит Клифтонский подвесной мост.

Сколько здесь живу, всегда радуюсь, подъезжая к нему. От вида вечернего города захватывает дух – он весь в переливах огней. Я указываю на мост, приглашая Рори разделить мой восторг.

Он кивает, его взгляд лучится при виде этого чуда инженерной мысли. Подвесной мост – достопримечательность Бристоля, предмет всеобщей гордости, символ и образ города.

– Под кислотой мне не раз приходила идея сигануть с него, – нарушаю я благоговейную паузу.

– Само собой. Луиза – святая женщина. Полагаю, это благодаря ей ты завязала.

– Ага. – Я киваю и снова смотрю на него. Нос у него красивый. – Сегодня на мой счет можно не опасаться. Я поумнела. Больше ни в жизнь. В последний раз я удирала от дементоров.

– Радостно слышать. Я не о дементорах, разумеется, это жутко.

Он тормозит у старого узкого-преузкого поребрика с двумя ступеньками, и мое сердце трепещет от радости.

– Знал бы ты, каково мне было! Пришлось выбирать: либо отказаться от чтения, либо от ЛСД… – Я делаю паузу и кошусь на него из-под ресниц. Он кривит губы в улыбке и тотчас снова делает серьезную мину.

– Да, чтение штука такая. От него крыша только так съезжает. Опасная хрень.

– И я о том же.