Каждый день

Я пошел в сторону зала, быстро взглянул и вынул оттуда голову. Там и правда сидел Уильям, все с теми же листами бумаги и что–то с пафосным лицом рассказывает самому себе. Меня хватил совсем небольшой ступор, надо было быстро что–то еще придумать, чтобы Глен меньше думал о сидячем там его враге. Но тут меня осенило, я выдохнул, посмотрел ему в глаза и улыбнулся.

– Ну и что? Знаешь…Уильям тоже человек, он тоже совершает ошибки, его тоже наказывают и он тоже может плакать… – пытался старыми, так называемыми, родительскими речами приободрить его я.

– Ты в этом уверен… – скептически усмехается Глен.

– В этом можешь мне поверить… (пауза) Просто пойми одну вещь, если мы будем бояться кого–то, тогда чего мы добьёмся? Вон бери пример с Фрэнка, уборщик, а любому хулигану втык может дать… Проверено…

– Возможно…ты и прав.

– И к тому же, не Уильям этот конкурс будет судить…

Постояв буквально минуту, я дал отмашку, и мы оба пошли вперед. В зале особо народу не было, только организаторы, да выступающие сидят. В углу я заметил рыжую подругу Анны, сидела в тишине, наблюдала со стороны. Ей предстоит быть фотографом на этом празднике жизни. В своем воображении я представлял все, что в этот момент мог думать Ен.

– Что…мне выступать перед ними? Неужели они все будут смотреть? А вдруг я совершенно забуду слова, а что если буду плохо играть и облажаюсь? Ведь это клеймо на всю жизнь, они будут меня обсуждать и осуждать! Это будет полным провалом! Все будет ужасно… – думаю, такие слова лезли в голову Глену в этом момент, пока неловко и медленно спускался вниз, к сцене, где стояло фортепиано.

– Не переживай старик, я здесь, все будет отлично! Я подстрахую! – хлопая его по плечу, говорю я.

Я очутился за фальшивым занавесом сцены. Учителя со свойственными им взглядами родителей, которые очень много поведали в жизни, не торопятся называть следующего претендента. На минуты две мне показалось, будто я вернулся назад, в свое, так сказать, время, когда от моих рук веяло теплом и оттенок коже задавали кровеносные сосуды. Строгие педагоги, они же организаторы, смотрят на все это с высока, не смотря на положение своих кресел. Мелькает острый взгляд, такое ощущение, что из чьих–то уст сейчас посыпается в большом количестве критика, как песок из разбитых песочных часов. В будние дни моей жизни, мне казалось, что так и будет, но если вспомнить, это был всего лишь страх, что будет какая–то ошибка и все эту оплошность обсудят, как если бы, я разбил бюст Вашингтона в кабинете истории. Для меня преподаватели, в особенности многоуважаемый мистер Браун, были для меня личностями из другого мира, со своими ретроградными взглядами на мир, где я, мое творчество и алгоритм поведения в целом ими негативно обсуждается и вызывает неприятие и ненависть. Ну неужели я все это время ошибался? Да, безусловно. Но не особо это мне приносит какое–то разочарование, а уж тем более, боль. Скорее, никчёмный, уже, опыт.

Отчасти, я оттягиваю момент выхода Глена на сцену, первый раз в жизни. В амплуа певца, конечно же. Он медленно плетётся по сцене, в сторону инструмента, его рукам трястись, как будто мозг запретил, перенаправив энергию на ноги. Многие вокруг стали с интересом наблюдать за волнующимся молодым человеком с несуразными очками в металлической оправе.

– Что ты за мной наблюдаешь…иди уже сделай что–нибудь! – аккуратно, шёпотом шепнул он мне, пытаясь прогнать.

Наверное, стесняется. Какого черта? Я что, родитель, чей–то отец? Выглядит это странно. Хотя волнение за друга не пропало.

– И что ты мне предлагаешь сделать? – на полном расслаблении сказал ему я.

– Не знаю…иди…почитай…

– Ты смеёшься? Да из книг больше тридцати лет вылезал и ты думаешь, что я восприму это как дельный совет! Да я в жизни не притронусь к этим идиотским книгам, пока тут происходит такое интересное событие! – добавив сарказма в разговор, пояснил я.

– Ну…

– Даже не думай шутить на тему цепей и скелета…

Глен кивнул, сел за фортепиано и начал исполнять песню. Начало было слабеньким, голосом не сразу стал правильно управлять, но ближе к припеву все выровнялась, и он запел как ангел. Смотрел я в этот момент на людей, что были в зале, однозначного ответа я дать не могу. Хотя подруга девушки, в которую он влюблен, оценила это по высшему разряду, глаза у нее блестят. Невольно она улыбается, отложив даже свой фотоаппарат и блокнот, где она рьяно вела пометки за три минуты до. Дебора быстро схватила камеру и направила ее в сторону поющего Глена. Но в какой–то момент, она сначала медленно убрала камеру вниз, а потом просто застыла и стала наблюдать. И вряд ли я могу передать ее мотивацию.

Песня закончилась, осталось лишь дождаться последней инстанции– вердикта организаторов. Что скажут эти люди? Будем надеяться, эту песню не один я считаю хорошим творчеством.

– Воу–воу–воу…Ен! Молодец! Ты справился… Теперь будем ждать… – с оптимизмом говорю я, поворачивая голову в их сторону. – Будем надеяться, песня не дерьмовая.

Парень посмотрел на меня разочарованным, но по своему довольным взглядом.