Каждый Наследник желает знать…

– Но при встрече с гончаром и даже с лекарем никто не старается на всякий случай перейти на другую сторону улицы, – усмехнулась царевна.

– Нет!.. То есть… да…

Менестрель поискал глазами, чего бы еще съесть, не нашел, и долил себе пива.

– Заклинания отвода глаз и склероза, – подняв указательный палец к закопченному медному потолку, провещал поучительно он, – мог бы накладывать на нее этот ваш колдун-коммерсант, как его там… Саксаул?

– Кизил, – сухо поправил Фикус.

– Один пень, – пренебрежительно дернул плечом Кириан и продолжил важно с видом мирового эксперта по волшебству: – К чему я клоню, так это к тому, что магия – самый простой и действенный способ спрятаться у всех на виду.

– Не знаю, как на дом, но на человека свежий отвод глаз надо накладывать каждый день, если не каждые полдня, – упрямо помотала головой Серафима. – Думаешь, каждый раз перед тем, как вернуться, положим, из лавки домой, она заходила за заклинанием к Кизилу? Да и бесплатно он делать это не стал бы. Если коммерсант. А откуда у ней столько денег?

– Деньги ей могли давать квартиранты, или родственники, или знакомые… Те, которые живут у ней, – резонно предположил отряг.

– Или вместо нее, – очень тихо проговорил атлан.

– Что?

– С чего ты?..

– Что он сказал?..

– Я сказал, что пока она была жива…

На этом Фикус осекся, затряс в негодовании на себя головой и яростно шлепнул себя по губам – раз, другой, третий – словно за провинность перед лицом короля или самих всемогущих богов.

– Боги всемогущие, простите дурака… простите… – покраснев, исступленно бормотал он. – Чего ведь только в башку пустую не залезет… Конечно же, она жива!..

– А с чего ты решил?.. – договорила на этот раз свой вопрос Сенька.

Лекарь упер взор в столешницу и покачал головой:

– У матушки Груши, сколько я ее знаю, никогда не было так грязно… Да, денег у нее было не особенно много… но чистота не стоит ничего… так она говорила… и Вишня к ней заскакивала частенько: где сготовит, где помоет… Последние полгода матушка Груша прибаливала, дальше колодца на углу не ходила… А сейчас… Затоптанный пол… эта посуда в корыте… объедки на столе…

– А может, она совсем захворала? – предположил Олаф. – Или… ну… когда близкий человек единственный погибает…

– Детей у Вишни не было? – уточнил Кириан.

– Нет, – покачал головой доктор. – Замужем была, три раза… а детей боги не дали.

– А может, это не старушка всё запустила, а кто-то, кто с ней живет… ухаживает за ней… растрепа какая-то? А объедки – потому что срочно потребовалось куда-то выйти? Вернутся и приберут? – заботливо поспешил свернуть атлана с дорожки дурных мыслей Олаф.

– Может… – опустились еще ниже плечи лекаря. – Но матушка Груша давно далеко не ходила… Хотя… Я… Я уже ничего не знаю… и ничего не могу сказать наверняка… Простите…

Про голубя, чтобы не вносить в запутанный вопрос дополнительную неясность, никто из них предпочитал пока не вспоминать.

Пришла служанка, принесла на подносе два оловянных блюда тушеной картошки с плавающими в густом соусе островами мяса и, мазнув любопытным взглядом по топорам конунга, проворно умчалась на зов с дальнего стола:

– Эй, женщина! Сюда пива три кувшина!!! И столько же крепленого вина!!! И водки лукоморской!!! Тоже три!!!

– Весело будет ребятам поутру, – хмыкнула царевна, услышав заказ.

– Судя по голосам, им уже замечательно, – усмехнулся миннезингер.

– А ведь еще даже не стемнело толком, – покачал головой Олаф – то ли дивясь, то ли осуждая.

– Главное, чтобы к людям не приставали, – философски заметил атлан…

И сглазил. Потому что ровный, чуть убаюкивающий шум голосов и стук ложек прорезал возмущенный женский выкрик:

– Руки убери, хорек!

– Мои руки, куда хочу, туда деваю! – донеслось логичное в ответ, и не успевший улечься шум снова взорвался – на этот раз дружным гоготом. Почти перекрытым звуком пощечины – и новым женским вскриком: на этот раз боли.

– Это ты на кого грабли поднимаешь, чучело трактирное?!

– Отпусти!!!..

– Что у них там происходит? – тревожно приподнялся Фикус, вытягивая шею в попытке рассмотреть поле назревающего боя.

– Какие-то прощелыги чумазые собрались… – повторил его маневр Кириан.

Приподнялись, как по команде, и их соседи по столу – с полдюжины бородатых ремесленников в разноцветных домотканых рубахах.

– Рудокопы!.. – разглядев контингент за дальним у окошка столом, сморщился лекарь как от зубной боли. – Сегодня им смотрители расчет за месяц дали, да выходные на носу… Вот они в загул и пошли. Но так-то они народ незлой, пошумят да успокоятся… скорее всего… Хотя… Смотря, сколько уже выпили.

– Ну нам-то опасаться нечего, – самодовольно ухмыльнулся менестрель и перевел в поисках поддержки взгляд на Олафа и Сеньку.

Вернее, туда, где они только что были.

– Сиххё их забери!.. – ахнул певец, вскочил со стула – уже в полный рост…

И успел к самому началу спектакля.

– Отпустите, пожалуйста, даму. Вы что, слепоглухонемой? Не слышите, что ей больно? – склонив благовоспитанно голову чуть набок, Серафима уже стояла перед шестеркой развалившихся за столом рудокопов, один из которых вцепился в руку служанки в красном платье.