Каждый охотник

Машинально поправив соскальзывающую сумку, подумав, что это, наверное, психика включила компенсаторный механизм и, следуя своей чудной логике, просто-напросто прислала ей в помощь тик, Майка резко отвернулась от корта, как ребенок, увидевший что-то, что видеть ему было нельзя, но пойманный за этим занятием, и поспешила вслед за Агатой. Та почти бегом направлялась в сторону ФОКа. Ток. Где-то за их спинами, на часах у ребят красная стрелка все еще ходила по кругу, как сумасшедшая. Тик-ток.

Глава 5. Самый неподходящий человек во Вселенной

Ее всегда завораживало и манило пустое, отдающее эхом воскресное утро в ФОКе. Если кто-то и приходил тренироваться, это лишь сильнее оттеняло пустоту здешних коридоров, помещений и сердец охранников. Вот только сегодня умиротворяющее одиночество и пустота, к которым Майка обычно стремилась в течение недели, показались ей как бы отдающими гнильцой.

Ей хотелось услышать будничный топот ног пробегающей в раздевалку женской волейбольной сборной, веселый хохот школьников, которые занимались здесь футболом по вторникам и четвергам, ритмичный отскок теннисного мяча от деревянных полов закрытого корта, стук дверей в кафе, стук дверей холодильника с напитками. И поэтому, войдя в пустую женскую раздевалку со спортивной сумкой на плече, Майка едва сдержалась, чтобы не нарушить тишину – ватную, повисшую в воздухе, как ядовитый газ, – и не прокричать во все легкие имя Агаты.

Но кричать было нельзя, это казалось опасным, неизвестно, кого в этот странный, длинный-предлинный день мог привлечь шум. Она найдет рыжую и так, потому что та, скорее всего, просто переместилась на второй этаж в более укромную раздевалку, где вероятность быть найденной снижалась, хотя, чего уж там, все равно существовала. Все равно существовала.

От этой мысли Майке стало неуютно, и она поежилась. Она буквально кожей чувствовала, как увеличилось расстояние между ней и кортами, и тем не менее тонкая энергетическая нитка, протянутая блондинкой после того, как она пульнула в Майку мячом, хоть и натянулась, никуда не исчезла.

Быстро достав из стального шкафчика слинг, напоминающий по форме и цвету перезрелый банан, Майка щелкнула его застежками, проверила содержимое, в первую очередь убедилась, что на месте мамина кофта, перекинула ремешок через плечо, посмотрела, не осталось ли чего в шкафчике, и хлопнула дверцей, произведя такой страшный бах, что он разнесся на весь ФОК.

Где-то тоже заскрипела и хлопнула дверь, будто призрак в старом замке цепями поворочал; может быть, это охранник? Пожалуйста, Господи, пусть это будет охранник, хотя понятно же: если бы он здесь был, то проверил бы ее пропуск еще на входе, да?

Майка с опаской выглянула в холл, вжала голову в плечи и, как испуганный страус, поскакала на второй этаж. После тренировки ей еще не встретился ни один охранник.

Держась за рейки узкого балкончика почти под потолком, она толкнула обитую медным листом дверь с круглым занавешенным окошком посередине и вошла в раздевалку.

Раздевалка была пустой и освещалась одной помигивающей лампой. Несколько длинных рядов шкафчиков шли от двери до тусклого окна. Из открытой душевой парило и лился теплый желтый свет, вода с успокаивающим шипением падала на плиточный пол, и было слышно, как там кто-то плещется – Агата!

Майка сразу увидела ее зеленую адидасовскую сумку на одной из лавок перед шкафчиками, значит, рыжая красотка размышляла схожим образом: она тоже не хотела пересекаться ни с блондинкой, ни с Кошкой и пришла сюда. Майка опустила свою сумку со спортивным снаряжением на лавку и сняла слинг. Чем дольше она вот так вот стояла, растрепанная, грязная, жалкая, слушая, как плещется в душевой Агата, тем глупее себя чувствовала, потому что с каждой секундой оцепенение, странное оцепенение улетучивалось, а на смену ему приходило тепло.

Ну неужели все, что произошло на корте, нельзя объяснить рационально? Наверняка же можно. А ее, Майку, просто атаковал очередной приступ психоза на фоне поехавшей с горя крыши, и если она позволит себе поверить в то, что это были вороны, которые умеют превращаться в людей, то потом ей в голову, не дай бог, придет, что в мире есть магия; а раз в мире есть магия, значит, возможны и чудеса, а раз возможны чудеса, то, может быть, и папа с мамой просто-напросто заблудились где-то между уроборосными измерениями и ждут, что она их найдет, увидит, услышит – здесь, на этой земле…

От одной мысли о возможности снова встретиться с родителями, попытаться их спасти, поглядеть на них хотя бы одним глазком Майка покачнулась, как на автомате сбросила с себя мокрую заляпанную теннисную форму, вытащила из сумки резиновые курортные шлепанцы, видавшие виды, обернулась полотенцем и зашла в душевую.