Каждый раз, когда мы влюбляемся. Книга вторая

– Роман о Лисе… в Википедии я прочитал: «В прологе к III Ветви «Ренара» комически описана мифологическая история сотворения животных: мановением руки Ева порождает Волка и Лисицу (Goupil); автор раскрывает перед нами «смысл» этого факта: «Сей лис иносказательно означает Ренара, большого пройдоху. С тех пор всех, кто хитер и ловок, называют Ренаром… Знайте же, что Изенгрин, дядя Ренара, был великий вор… Он иносказательно означает волка, который украл овец Адама. Всех, кто хорошо умеет воровать, по праву называют Изенгрином»…

Он посмотрел на нее.

– Каждый Изенгрин этого мира сдохнет от собственной лжи!

– Лжи?

Элизабет смутилась.

– Ложь похожа на тоску – не откупиться. Я часто хочу покончить с собой, но я не вернул то, что украл.

Ей показалось, что она поняла.

– Вы говорите о Мэри, Жан?

– Простите меня, Лизетт…

Жан саркастически улыбнулся.

– Но… Fatum non penis, in manus non recipis.

Элизабет растеряно улыбнулась.

– Я не поняла вас.

– Судьба не пенис, в руки не возьмешь!

Она расхохоталась.

А потом он сказал ей:

– Ничто не связывает меня и Мэри, только Гермес.

И Элизабет стало больно.

Она вспомнила, как Лино сказал ей «О чем думала, третья Мария, слыша крики возлюбленного ею? Впервые она услыхала, как Он проповедовал в Магдале, у Геннисаретского озера. Одно Слово горело у него на устах. Оно проникало ей в уши, и пронзало ей сердце, пока огонь его не заполыхал в ней так, что силы были готовы оставить ее! И слово это было – Любовь. И она пошла за ним вслед. Незамеченная вошла она в дом, где был Он гостем Симона фарисея51… Мне кажется, жена моя, что Мария думала: я просто напоролась на мою любовь к тебе!».

– Это было в одном из кварталов Города Света.
В том квартале всегда темнота и холодное лето.
Там зимою и летом зима,
И воздуха мало…
Он стоял с нею рядом.
Стояли на лестнице оба.
И ночь выползала
Из закоулков и темных углов,
И серою пахло,
Потому что в полдень морили клопов.
И ему говорила она:
– Здесь всегда темнота,
И зимою и летом зима,
И воздуха мало.
Не заглянет к нам солнце,
Оно своим занято делом в богатых кварталах.
Крепко-накрепко меня обними,
Наша жизнь – это то, что сейчас.
Будет поздно потом.
Обними меня крепко.
Здесь все против нас.
Если холод – нам плохо,
И жарко – нам плохо,
Здесь мерзнешь,
Здесь воздуха нет.
Если ты не обнимешь меня, я умру.
Мне пятнадцать, пятнадцать тебе.
Нам обоим уже тридцать лет.
В этом возрасте уже надо работать,
И значит, есть полное право у нас
Целоваться.
Потом будет поздно,
скорее меня поцелуй.
Наша жизнь – это то, что сейчас.52

Лино задумчиво улыбнулся.

– Я этого не понимал, не понимал, что «жизнь – это то, что сейчас».

Он посмотрел на нее, такой очаровательно красивый…

– Если бы не смерть, я бы не понял. Если бы не жизнь. Если бы не ты!

Лино заглянул ей в глаза.

– Ты. Всегда Ты! Твоя сила и уверенность. Уверенность в том, что все будет хорошо.

Он вдруг сказал ей:

– Я не подпускал их к себе, Алину, Рика, Жана, Мэри. Я их боялся. Я до сих пор их боюсь!

– Почему?

Элизабет вспомнила «Скорее меня поцелуй/ Наша жизнь – это то, что сейчас»…

– Алину, потому, что не любил. Рика, потому, что любил. Жана, потому, что боялся, Мэри, потому, что не боялся.

Он так смотрел на нее… так ненасытно!

– Я ее не боялся, я знал, что она не предаст.

– А сейчас?

– Если она предаст меня сейчас, я…

Он сделал паузу.

Усмешка на его губах…

А может, улыбка?

– Заплачу.

Глаза Лино вспыхнули.

– Скорее меня поцелуй
Наша жизнь – это то, что сейчас!

И они поцеловали друг друга, жизнь была сладка. Жизнь была каждодневным выживанием. Жизнь была радостью от еще одного спокойно проживаемого дня. Цена всему как оказалось, Покой.

Потом они пили кофе, и… Жизнь была вкусна!!!

Жизнь… только с большой буквы!

Элизабет спросила Лино:

– Ты сказал мне, что если Мэри предаст тебя сейчас, ты не сможешь не заплакать…

– Perché? – Понял ее, он.

– Да, – Сказала ему, она. – ПОЧЕМУ?!

– Если она предаст меня сейчас, она будет знать как мне больно.

Он заглянул ей в глаза, мужчина, которого Мэри называет «Гермес»…

– Она ранит меня. Я не умру, но заболею. Все наши болезни, дорогая, они от предательств, от потерь.

Элизабет вспомнила: