Каждый раз, целуя…

– Ты права, – устыдившись, ответил Мэтью. – Я должен извиниться за свое поведение.

– Что ты сказал?

Улыбнувшись, он привлек ее к себе.

– Я сказал, что ты права.

– Почему ты здесь, Мэтью?

Он отметил, что Дженнет ничего не сказала о том, что он прижимает ее к груди.

– Я увидел одинокую лошадь и подумал, что наездник, возможно, пострадал и ищет здесь приюта. А ты зачем здесь?

– Не затем, чтобы встретиться с любовником. – У нее слегка покраснели щеки, и она отступила на шаг. – Леди Астон попросила меня взглянуть, что нужно сделать, чтобы обновить этот дом.

– Почему она обратилась к тебе?

– Потому что я люблю переделывать комнаты. Я обновила дом брата и дом Эйвис еще до того, как она вышла замуж за Бэннинга. А еще я помогала Софии отделывать ее дом.

Мэтью не сомневался, что при ее художественном вкусе результат работы будет замечательным. А она даже сейчас, в фартуке поверх бледно-зеленого утреннего платья, была неповторима.

– Не слишком ли запущен этот дом? – спросил Мэтью, глядя на отклеившиеся обои и растрескавшиеся доски пола.

– Нет, на самом деле потребуется довольно много работы, но он не безнадежно разрушен. – Взяв Мэтью за руку, Дженнет повела его за собой в спальню. – Посмотри на это окно.

– Окно как окно, – взглянув на него, пожал плечами Мэтью.

– Нет, – Дженнет закатила глаза, – это палладианское окно. Оно выходит на юг.

– И?…

– И ты совершенно ничего не знаешь ни о свете, ни о цвете и вообще ни о чем, – всплеснула она руками. – Это окно – прекрасный палладиан, выходящий на юг. Через стекло проходит весь солнечный свет, он согревает комнату, и все в ней делает ярче. Комната великолепно подходит для спальни пожилой вдовы.

– Она прекрасна, – улыбнулся ей Мэтью, заразившись ее восторгом.

Дженнет принесла из холла папку для эскизов и быстро сделала набросок комнаты.

– О, я просто влюблена в эту комнату. Теперь представь себе светло-зеленый шелк на стенах, шторы с растительным рисунком и мебель из более светлого дерева.

Как ни старался Мэтью, он не мог представить комнату так ясно, как, несомненно, видела ее Дженнет.

– Но эта комната не очень большая.

– Совершенно верно! – обернувшись к нему, усмехнулась Дженнет.

– Почему вдова захочет устроить здесь свою спальню, когда для этого есть более просторная комната? – Мэтью в недоумении покачал головой.

– Пойдем. – Дженнет стремительно вышла из комнаты, даже не оглянувшись на него.

Мэтью вошел вслед за ней в другую спальню и поежился: даже при раздвинутых шторах комната выглядела темной и мрачной.

– Разве кто-нибудь захочет спать здесь? У вдовствующей леди Астон спальня должна быть светлой и веселой. А эта может быть комнатой для гостей.

Оглядев комнату, Мэтью сообразил, что она совсем ненамного больше первой спальни, которая так понравилась Дженнет.

– Кажется, я тебя понял.

Дженнет села на кровать, и ее рука забегала по бумаге, отмечая все особенности комнаты. Горящими от увлечения глазами Дженнет взглянула на Мэтью, и он внезапно осознал, насколько ей нравилось то, что она здесь делала. Паутина не отпугнула ее, и скрипящие полы и свидетельства присутствия грызунов тоже не заставили ее уйти.

– Подожди, я помогу тебе, – сказал он, увидев, что Дженнет собирается отодвинуть огромный сундук. Они вместе отодвинули сундук от стены и увидели за ним маленькую потайную дверь. – Зачем она здесь?

– Не знаю. – Сжав губы, Дженнет смотрела на дверь. – Зарисовывая стену, я заметила небольшую вмятину.

– Может, это потайной ход?

– Возможно! – Ее глаза вспыхнули от любопытства.

– Выясним?

– Да!

Медленно открыв дверь, Мэтью заглянул внутрь, а потом улыбнулся Дженнет:

– К сожалению, это всего лишь кладовка. Никакого потайного хода, никаких спрятанных сокровищ.

– Черт побери! – Дженнет, испуганно раскрывшая глаза, торопливо прикрыла рукой рот.

– «Черт побери»? Мэтью рассмеялся той легкости, с какой слова слетели с губ Дженнет. – Значит, ты всегда скрывала свое пристрастие к ругательствам?

– Да. Бэннинг много разделал мне замечания, но это вряд ли справедливо, потому что все недопустимые слова я знаю исключительно благодаря ему.

– Да, трудно быть леди.

– Ты даже не представляешь насколько. Мужчины могут говорить все, что им вздумается, и никого это не возмущает. Но леди во все времена должны были соблюдать приличия, и ни одно ругательство не может слететь с их губ.

– Только не в спальне. Там любовники могут быть самими собой и говорить все, что пожелают. – Мэтью заметил, как потемнели ее глаза, и Дженнет, сглотнув, быстро сказала:

– В этой комнате я закончила.

«Очко в мою пользу», – подумал Мэтью и отправился вслед за ней осматривать третью спальню. Судя по грязным ящикам и сундукам, заполнявшим комнату, создавалось впечатление, что прежний хозяин вообще в нее не заглядывал. Дженнет открыла один из сундуков, и у нее вырвался вздох.

– Только посмотри на это платье! – воскликнула она и, выпрямившись, повернулась к Мэтью, держа в руках богато расшитое платье, бывшее в моде, вероятно, лет сто назад. – Разве оно не самое прекрасное из всех, что ты когда-нибудь видел?

– Нет, – покачал он головой.