Каждый сам за себя

Оставшись в кабинете один, Макс откинулся на спинку кресла и с силой растёр лицо ладонями: не отпустило. Ни черта не отпустило! Стало только хуже. И удавка на шее с каждым днём затягивалась плотнее. Его ломало, его крутило. И ведь даже не скажешь наверняка, чем зацепила! Просто уехала крыша и всё! Без предупреждения. И как это обычно бывает, получая ежедневную дозу внимания и общения, он и не подозревал, насколько прочно подсел. А теперь его мучил синдром отмены и изнурительная нужда хотя бы в малейшем послаблении. Она тянула жилы, не позволяя переключиться даже ночью. Макс плохо спал. Обострился невроз. Обожжённые части тела ныли беспрестанно. Лишь усилием воли он справлялся и не начинал мять, массировать, растирать поражённые участки. Так было сразу после аварии, после пересадки кожи. Её стягивало уродливым струпом, и от зуда он боялся сойти с ума. Сейчас всё вернулось. Как фантомные боли после ампутации. И ведь понимал, что это только начало…

Хотелось увидеть её. Хотелось коснуться. А уж как хотелось трахнуть… Так, что всё тело сводило судорогой. И две недели воздержания уже не казались пределом. Трусливого сомнения, вроде того, что Кира не пожелает его знать, даже на горизонте не мелькало. Он по жизни шёл танком. Проблема была в другом. В том, что в придачу ко всему перечисленному, от неё хотелось максимального отклика. Чтобы тоже хотела, чтобы тоже ждала. Чтобы её так же сушило и выкручивало. Пожалуй, этого хотелось впервые в жизни. Стать для неё самым важным, единственным, центром вселенной.

Первый раз Макс женился по молодости. Выбрал самую дорогую, самую зачётную. Ту, которая идеально вписалась бы в статус уважаемого человека. Вот, к чему он стремился. Да, Ира была красавицей, да, к красоте прилагались мозги. Но как оказалось, для того, чтобы ужиться вместе, нужно было нечто большее, чем просто симпатия. Молодая жена требовала внимания, заботы, хотела, чтобы мчался к ней по первому зову. А ему было не до жены. Макс строил. Себя, свою жизнь, свой успех. И на эту стройку века уходили все силы, много денег и большая часть времени.

Жена ушла – проблема отпала. Можно было не ограничивать себя в желаниях, в стремлениях, больше не требовалось утомительных отчётов, бесконечных оправданий и фальшивых отмазок. Жил ради себя и своего удовольствия. Как так вышло, что глобальное понятие удовольствия вдруг сузилось до обладания одной единственной женщиной? И желание обладать не просто было, оно жгло изнутри! Оно требовало действий, немедленного результата! Оно было безжалостно, ставило на колени, толкало в плечи. А что тормозило? Макс рассмеялся в голос. Тормозил страх навредить! Он боялся сломать её. Боялся прогнуть под себя. Ведь тогда вся острота отношений уйдёт, интерес угаснет. Оттого и держался, по сути, понимая, что этим только нагнетает. Однажды он просто сорвётся и придёт к ней. Хочется верить, что Кира обрадуется. Если нет – бог ей в помощь.

Эта страсть напоминала вспышку. Огня, боли – неважно. Важно, что она затмевала сознание, дарила эйфорию, позволяла чувствовать себя сверхчеловеком. А Кира… Кира была для него наркотиком, дурью, кайфом. А, значит, должна оставаться рядом ровно до того момента, как перестанет действовать. Потом кайф придётся искать в другом. Так ведь уже случалось. Не с женщинами, так с увлечениями. Главное, что суть не меняется – однажды этот кайф блекнет, меркнет, исчезает. Приходит насыщение, за ним следом отвращение. Но не сейчас. Сейчас он чувствует острую нехватку очередной дозы.

Неудачной идеей оказалось вспомнить, насколько гладкая у неё кожа. Член тут же встал, в брюках стало тесно. Макс зло простонал сквозь стиснутые зубы и запрокинул голову, пытаясь отдышаться, прийти в себя. Мысли, вопреки настрою, улетели. Кира тоже стонала. Совершенно невероятно, как-то по-особенному вкусно, ярко. Этот стон прочно засел в голове. Сознание нарисовало картинку… Узкие плечи, тонкая талия, упругие бёдра. Волосы, разметавшиеся по постели, прикрытые в удовольствии глаза. Макс ослабил ремень брюк, расстегнул ширинку, ощутимо пригладил выпирающий бугор. Он жёстко усмехнулся: вот уж чего не хватало! Но желание затирало любые статусы. И вот он, словно безмозглый мальчишка с минимальным опытом, пытается поймать волну удовольствия, концентрируясь на конкретном образе.

Оргазм выгнул его дугой. Такой же острый, как в юности, такой же мощный. Макс привёл себя в порядок, поправил узел галстука. Чувство облегчения испарилось практически сразу. А всё потому, что проблема была не в теле. Проблема была в голове. В тех образах, что рождало сознание, в тех желаниях, что казались жизненно важными. И эти желания разнились с привычной картиной мира, ведь Кира выбирала не просто секс, она пропагандировала отношения. Даже удивительно, что это показалось ему настолько заманчивым. Ведь в отношениях нужно отдавать столько же, сколько и получил. Макс так никогда не умел, и что важно: не считал нужным научиться.