Каждый сам за себя

И всё-таки нужно было что-то решать… Хотелось верить в силу своей невозмутимости, но Лавров хорошо помнил, как пасовал перед её слезами, перед показательной слабостью. Хотел заставить, да не смог, уже предвкушал, что поставит на колени, а в результате не заметил, как сам приблизился к земле. Каков шанс, что Кира ему откажет? Кажется, он стремится к бесконечности. А каков шанс, что он примет её отказ? Даже и говорить не о чем. А существует вероятность, что, увидев её снова, сила притяжения окажется надуманной? Хотелось бы верить и избавиться, наконец, от зависимости. Да, пожалуй, так было бы лучше. И именно с этой целью Макс покинул кабинет и офис.

Часы показывали начало седьмого, но дома Киры не оказалось. А у Макса не нашлось номера её телефона. Звонить Андрею не стал: этот быстро мозги вправит, да и не хотелось отчитываться, как-то объясняться. На её работе, в отделении сообщили, что Кира Валерьевна дежурит в приёмном. Медицинская сестра на первом этаже, не поднимая головы, указала на очередь, в которой толкались по меньшей мере человек двадцать. Макс выразительно хмыкнул и занял место за ворчливым дедом. Больше двух часов он упрямо подпирал стену. К тому времени затея явиться сюда казалась крайне глупой, а ситуация в целом – комичной. Напряжение в толпе страждущих то возрастало, то шло на спад. Кира из кабинета не показывалась. Вероятно, как и медсестра, не успевала переваривать информацию и на автомате выполняла поставленную задачу. В коридоре было душно, специфический больничный запах напомнил Максу детство, когда средств на платную клинику не хватало и приходилось вот точно так же доказывать своё право на помощь и уход. Стоя перед самой дверью третьей смотровой, где и шёл приём, Макс чувствовал, что сомнения вконец одолели.

Ворчливый дед пробыл в кабинете особенно долго. Казалось, время остановилось, но расхаживать по коридору в поисках спокойствия было бы неразумно: стоило сделать лишний шаг, как на вакантное место у двери тут же готовы были нацелиться сразу несколько пострадавших. Наконец, вход оказался свободен. Дед, пятясь, словно рак, и раскланиваясь при каждом шаге, довольно улыбался. Из глубины кабинета раздалось громогласное «следующий» и Макс вошёл. За столом сидела внушительного вида сестра и ненавидела весь мир разом.

– Паспорт, полис, что случилось. – заучено, заунывно и до тошнотворного монотонно произнесла она.

Макс вскинулся, будто перед решающей схваткой.

– Я хотел бы увидеть Киру Валерьевну. – произнёс он, тоном давая понять, кто теперь командует здесь.

Медсестра окинула его многозначительным взглядом и решительно выдохнула: очевидно, что посетитель пришёл не за первой помощью.

– Она в манипуляционной. – кивнула медсестра на смежное помещение и прикрикнула громче: – Кира Валерьевна, это к вам.

Макс вошёл в нужную дверь. Кира стояла к нему спиной, тщательно мыла руки.

– Раздевайтесь, ложитесь на кушетку. Что беспокоит? – безжизненно отозвалась она, не оборачиваясь.

А Макс не мог ничего ответить. Он разглядывал её так, будто видит впервые. Хотя, по сути, так и было. С бесформенной причёской, которая так и норовила вырваться из-под классического медицинского колпака, в смятом хирургическом костюме шестидесятого размера, Кира не походила ни на ту фею, что он однажды встретил в ресторане, ни на вздорную девчонку, что бодалась с ним по поводу и без. Незнакомка. Она неожиданно показалась взрослой, самостоятельной и до невыносимого усталой. Хрупкая, будто высохшая, практически невесомая в объёмной одежде, Кира в принципе была непохожа на себя.

Пока стоял в бесконечной очереди, Макс вдруг подумал, что, увидев её на кэблах, с вываливающейся из халата грудью, наваждение как рукой снимет. Он видел таких врачей в подшефном медицинском центре. Пожалуй, только таких и видел. Большинство девчонок крутились там, желая найти крутого спонсора с отвисшим от денег карманом. Он сам среди охотниц в белых халатах считался завидной добычей. Об этом поведала самая удачливая из них, Варвара Владимировна. Правда, её удача ограничилась ужином в ресторане и ночью в отеле. Так вот, Макс почему-то ожидал увидеть что-то такое… И уж точно не готовился к тому, что всё внутри станет комом от одного взгляда на изнурённую ежедневным трудом и потоком пациентов, Киру.

– Что беспокоит? – повторила она свой вопрос громче и Макс сглотнул, отмечая, что даже это простое действие даётся ему с трудом, а горло дерёт как при ангине.

– Подыхаю от одиночества. – прохрипел он и Кира вздрогнула, замерла, нерешительно обернулась.

Она всё ещё старательно мяла в руках бумажную салфетку, подсушивая кожу. Опомнившись, швырнула её в стоящую у ног урну, предплечьем обтёрла лоб: ведь ладони должны оставаться чистыми… Кира вздохнула и вдруг отвела взгляд, будто через силу отвернувшись.

– Как думаешь, это лечится? – шёпотом уточнил Макс, медленно приближаясь.

Она пожала плечами. Беспомощно, быстро и совершенно по-детски. И вызывала непривычные, какие-то дикие чувства. Желание защитить, спрятать ото всех, закрыть собой.