Каждый сам за себя

А когда он встал из-за столика, Кира едва не рухнула на свой стул. Голова кружилась и непрерывно мутило. А ещё её буквально колотило от злости и недоумения. Дело… дело ведь было даже не в сексе! Дело было в самой постановке вопроса: продать себя. За ничего не значащую для него услугу, за пыль, пущенную в глаза. Дело было в том, с какой настойчивостью он требовал этой жертвы.

Мысль о том, что рано или поздно, но Кира всё равно окажется в его постели, давно не вводила в ступор, не вызывала отвращения и уж тем более не позволяла противиться. И чем дольше они общались, тем естественней казалась эта самая мысль. Влечение было взаимным. Женщину в мужчине привлекает его сила, внутренний стержень, умение держать удар. Макс обладал всеми качествами. Он был тем, за кем подглядываешь тайком, в попытке насытиться собственным интересом. Он был буквально напичкан тем, что принято называть мужским магнетизмом. Привлекал взгляд, вызывал желание оказаться как можно ближе, чтобы попасть в зону излучения сумасшедшей по своей силе энергетики. Его хотелось слушать, его хотелось видеть, его хотелось ощущать. И… как же неправ был отец… чувства не подчиняются никаким законам. Они, словно эхо с другой планеты, существуют сами по себе! Независимые, свободные… Такие яркие… манящие. Только увидев Макса впервые Кира смогла ощутить нереальную силу воздействия, противоестественную тягу, которая с лёгкостью обогнула любые сирены, предупреждающие об опасности. И как бы она ни пыталась сопротивляться, как бы ни храбрилась в его присутствии, с максимальной сознательностью была вынуждена признать, что давно стоит перед ним на коленях. Поверженная и побеждённая.

Макс вернулся к столу и как ни в чём не бывало принялся за подоспевшее горячее. Кира встрепенулась, нервно сглотнула, подобралась.

– Ты его видел?

– Меньше трагизма, сладкая. Конечно, видел. У них сабантуй по случаю в соседнем зале.

– И… и что? Что ты ему сказал?

Макс прокашлялся, примеряясь к словам, пожевал губами, мысленно формируя фразы.

– Скажем так, я обрисовал твоему шефу свои возможности, он, в свою очередь, обещал рассмотреть возможные варианты.

– А что со мной? Что он решил?

– Кира, родная, этот человек вообще ничего не решает. Ну, если только размер суммы, за которую он готов продать себя с потрохами. А ты отправляешься в бессрочный отпуск. Если постараешься, то даже с сохранением заработной платы.

– Какой же ты… – Кира бурно задышала, снова сминая пальцами злосчастную салфетку, не решаясь произнести вслух оскорбительные слова, Макс же не терялся, бил по больному.

– Какой? – вызверился он и требовал… требовал ответа! Давил, дожимал взглядом. Кира болезненно поморщилась.

– Тебе было обязательно унизить меня?

– Унизить чем? Смею напомнить, ты сама попросила меня решить проблему. Вежливо попросила, Кира! А я не отказал. Потому что ты чудная девочка. Мне с тобой интересно, весело, хорошо.

– Но цену назвал именно ты!

– А тебя смущает цена? Так, ты не расстраивайся. Уверен, она будет высока! Пару сотен тысяч долларов как минимум. Как считаешь, не продешевил, нет?

– Ты ведёшь себя мерзко!

– А ты пытаешься включить заднюю! Напрасно, кстати, пытаешься.

– Нет, дело не в этом. Просто ты хочешь меня уязвить. Любыми способами. А для достижения цели, видимо, все средства хороши!

– Я хочу тебя, только и всего. Тебя настоящую. А ты, как улитка, при любом неосторожном движении, при каждом неверном слове закрываешься от меня. Прячешься в своём уютном домике. И наблюдаешь оттуда, как мне придётся изгаляться, чтобы вернуть тебя на исходную.

– И ты решил мой условный домик просто взять и растоптать! А сейчас удивляешься, отчего же появилась эта бесформенная каша! Но ведь есть грань, перед которой стоит остановиться. Не бывает так, чтобы грани вдруг не стало.

– Существует только грань твоего страха, твоей решимости. А всё остальное – пустая болтовня.

– Не нужно ломать меня, Максим. Не смей этого делать.

– Кира, на голодный желудок я раздражительный и злой. Не хочу, чтобы все об этом узнали. Если кроме претензий сказать тебе больше нечего, тогда просто помолчи.

Аппетита, как и настроения в её арсенале не нашлось. Вскоре он пропал и у Макса. Тот швырнул приборы на стол и рассчитался. В машине ехали, окунувшись в напряжённое молчание. А совсем скоро водитель свернул во двор элитных новостроек и припарковался у одного из подъездов.

– На сегодня свободен. – прикрикнул на него Макс и сам помог Кире выбраться из машины.

Он дёрнул её за руку на себя и крепко сжал запястье. Шёл быстрым широким шагом, заставляя Киру спотыкаться, путаясь в высоких каблуках и длинном подоле платья. На все попытки вырваться грубо притягивал к себе ближе и злобно скалился. Охранник в просторном холле встал по стойке смирно и, пожалуй, даже если бы Киру волочили за волосы, не посмел бы вмешаться. При виде разъярённого жильца он тактично отвёл глаза в сторону.