Каждый убивал [Журнальный вариант]

Тот выпускает ручку только-только ему поддавшейся тяжеленной железной двери, и она медленно захлопывается.

Витек в третий раз набирает номер квартиры и, не отвечая на Адин вопрос, велит:

— Теперь сама объясняйся!

Но говорить не приходится. Когда вслед за хозяйским “нажимаю” раздается жужжание, Ада секунду пережидает и только тогда тянет дверь на себя. Витек, подтолкнув даму, быстро шмыгает в расширяющийся прогал. Какое уж тут — ladies first…

Отпустить ручку и остаться на улице?

Сбежать!

Но ноги сами ведут Аду в подъездную темноту. Может, там — ее счастье? Идет вслед за Витьком. Он сворачивает направо, к обшарпанной, неуютной лестнице. Лифт игнорирует… А, всего лишь на второй этаж надо подняться…

Дверь в холл придерживает… знакомец. Коренастый, широкоплечий, одетый не по-домашнему: начищенные коричневые мокасины, серые брюки из вельвета в широкий рубчик, твидовый пиджак… Прямо профессор, а не следователь…

Не дотрагиваясь до гостей, он пропускает их мимо себя… Аккуратно придерживает дверь, чтобы она закрылась без стука. Редко кто из мужиков так делает. Еще один плюс…

И сам не издает ни звука, пока они все не оказываются в его квартире. Ни вопроса, ни хотя бы удивления на лице… А ведь Ада слышала: Витек его не предупредил, что придет не один.

— Глеб Сорокин… — Хозяин протягивает руку Аде. Крепко и нисколечко не больно сжимает ее ладонь.

Уставившись в пол, она называет себя. Хмурится по привычке, хотя теплая сухая рука, ласковый баритон, вежливое обхождение уже ослабили ее оборонную настороженность. Как падающий ствол может ненароком подпереть покосившийся забор, так и Ада, не найдя опоры в бывшем муже, готова прислониться к Глебу. Сколько ни декларируй свое одиночество, сколько им ни кичись, а человек — существо стадное. Особенно женщина…

— Вот, смотри! — прямо в прихожей Витек сует Глебу Адин мобильник, тыкает кнопки, но никак не попадет на нужный файл.

— Это ваш телефон… — не спрашивает, а утверждает Глеб, поймав, наконец, Адин взгляд.

Сыщик, как и было сказано. Сам понял, что Витек никак не может быть хозяином такой изящной розовой вещички. Без допроса догадался, почему он не один приперся.

— Пошли на кухню. Но сперва расскажите, в чем дело. — Глеб подхватывает Аду под локоть и ведет на солнечный свет.

Мужское прикосновение. Властное и мягкое одновременно. Олег точно так же подсаживал ее в свою машину… Случайно вместе вышли из Никиного дома. Пару недель назад это было, а кажется — в другой жизни…

— Да это моя бывшая… — торопливо небрежничает Витек. — Она парикмахерша… И Мазур, и Бизяева — ее клиентки…

Столько обидной брезгливости в этом его “моя бывшая”, “парикмахерша”…

— Я стилист и косметолог, — поправляет Ада. — С дипломом… — Не оправдывается, а просто информирует. Глебово внимание, обходительность уже подпитали ее — есть силы противостоять хамству бывшего мужа. — Я случайно оказалась на месте преступления. Встреча была назначена заранее… Прихожу, а на звонок никто не отвечает. Я толкнула дверь Никиной квартиры… На всякий случай… Оказалось — не заперто… И там, внутри… Чисто машинально засняла это на мобильник. Угадала, что понадобится… — Ада наконец решается посмотреть в глаза Глебу. Чуть-чуть, самую малость улыбается, уловив подстегивающее внимание.

И осекается… Абсолютно логичное, естественное в тот момент действие сейчас вдруг не кажется таким. Она начисто забывает о том, с каким упоением наблюдала за процессом… Как будто там, и потом у Светланы Бизяевой была не она. Для женщины прошлого нет.

Господи, так я же могла закричать, позвать на помощь… Спугнуть преступников… Только сейчас это приходит Аде в голову. Не само появляется — она прочитывает в лице Глеба вопрос: почему не вмешалась? И никакого осуждения вдобавок.

— Не помню, почему не закричала… — отвечает Ада. — Может, спазм в горле от страха… У них были такие зверские лица. Особенно у того, который душил… Огромный, сильный…

На секунду Ада замолкает, вспомнив брезгливость в лице бугая. Презрение палача к жертве за то, что та даже не сопротивляется.

— Он бы и меня убил, если б заметил… Если б я обнаружила себя… Как только у меня хватило смелости не сбежать сразу, а снимать… Я не отдавала себе отчет, что это убийство… Я не понимала, — повторяет Ада и сама верит, что так оно и было. — Он бы и меня… Кха-кха, — кашляет она, пытаясь что-то сделать с пересохшим горлом.

— Конечно, конечно… — бросает Глеб. Мгновенно наливает воды в чистую чашку, подает осипшей Аде и продолжает просмотр.

Когда короткий ролик заканчивается, он включает его снова. Ловко разбирается в чужом аппарате. Потом отходит к окну и молча глядит на башню напротив. На дом Светланы Бизяевой.

Что он там высматривает? О чем думает?

— Так что мне делать? — встревает Витек. — Эта… наследила у обеих клиенток, — даже не скосив взгляд на Аду, продолжает он. — Если напишу докладную, то меня сразу снимут с дела. С моего первого самостоятельного дела, — ноет он.

Глеб оборачивается. Справа и чуть впереди от него — виноватая Ада, слева — испуганный Витек. Треугольник. И во главе он, хозяин.