Каждый убивал [Журнальный вариант]

Невысокий парень по виду и одежде вполне подходит на роль сыщика. Глеб точно так же одевается, когда хочет быть незаметным: серая куртка с накинутым на голову капюшоном, джинсы невнятного цвета с вещевого рынка, черные ботинки…

Или только кажется, что следят?

Но Глеб-то знает, что подозрительность, свойственная профессии, раньше не проникала в его личную жизнь… Так что придется проверять.

Он сдвигается влево, сбегает с эскалатора по ступенькам, уже превращающимся в плоскую ленту, и, набрав скорость, спешит к платформе. На бегу резко оглядывается. Парень за ним. Непрофессионально действует… Но, может, обычный пассажир? Ему тоже в сторону “Кунцевской”. И то, что подозреваемый заходит в вагон через соседнюю дверь, тоже может быть простым совпадением…

На всякий случай Глеб садится на крайнее место рядом с входом-выходом — повезло, что оно свободно, — а когда магнитофон прокручивает: “Осторожно, двери закрываются, следующая станция…” — вскакивает и через смыкающиеся створки шмыг обратно на перрон. От него быстро удаляется прижатое к стеклу лицо, оформленное бессильной злобой, — теперь уж запомнится… С телефоном у правого уха. Разиня извещает, что упустил объект.

Перед кем отчитывается?

Что делать, блин?

Наверх выбираться? Слишком велика вероятность натолкнуться на Аду. Заметит, окликнет, прицепится…

Тут тоже долго топтаться нельзя — может, она уже спускается по эскалатору…

И ехать на следующем поезде небезопасно… Вдруг у тех, кто следит, схвачено метрошное видеонаблюдение?

В ловушке…

Мысли, как шарик пинг-понга, еще какое-то время бесполезно скачут от одной опаски к другой.

Усилием воли Глеб сосредотачивается. Да, плохо, что следят. Надо будет выяснить, кто и почему тратит на это средства. Причин может быть до фига. Совсем не обязательно, что это связано с последним убийством. Журналисты, бывает, следят за прокурорскими, кто-то из будущих или бывших подследственных может искать компромат, чтобы развалить дело… Время такое, провокационное… В общем, слежка сама по себе не страшна. На службу еду. Никакого секрета…

И уже не обращая внимания на окружающих, он заходит в полупустой вагон, садится на крайнее место возле торцевой двери, через которую виден следующий вагон, и, прикрыв глаза, старается вычислить, кто заказал слежку.

Первое, что приходит в голову — попал на крючок службе собственной безопасности…

Да нет, не может этого быть! — уговаривает себя Глеб и, не решаясь анализировать причины гипотетической слежки, находит спасительный аргумент: там работают профессиональнее… Их я бы не заметил…

Но проверить не помешает… Тем более что есть возможность. У него почти всегда есть кого попросить… Сказывается внутренняя установка на логичную коммуникацию.

Еще в юности, как только присмотрелся к себе и заметил, что к людям совсем не тянет, стал хладнокровно оценивать каждый навязанный контакт. Просят — делал, если видел, что человек способен на благодарность. Не материальную — денег, подарков не брал: ими откупаются и про тебя забывают… Нет, ему нужна была та признательность, которую можно… как бы положить в банк памяти, где со временем даже небольшой капитал дает ощутимые проценты… Ошибался, конечно, не без этого, но выгода все равно ощутима.

В телефонных именах быстро находит Милку — как раз недавно помог бывшей сокурснице. Перед дипломом она забеременела, ребенка родила вместо защиты, вот и приземлилась секретаршей у шефа службы собственной безопасности.

Примерно месяц назад вышла на него, чтобы посоветоваться насчет любимой свекрови. Старушка — психолог, дома принимает пациентов. И вдруг, ни с того ни с сего ее сосед снизу стал каждый день поджидать визитеров у входа в подъезд и осыпать их бранью. Рук не распускал, так что криминал не убойный. Но психованная элита — люди тонкие, клиентура у свекрови стала таять. Попробовала она его по-человечески урезонить — напоролась на оскорбления, от которых слегла с гипертоническим кризом. Никого беспокоить не хотела. Оклемавшись, сама обратилась в милицию. На общих основаниях. Там отмахнулись: мол, ничего со скандалистом поделать не можем. Нет оснований даже на трое суток его посадить. Матом-то не ругается, увечья не зафиксированы… Приватно посоветовали побить его как следует. Частным образом. “Ты представляешь, как мой хилый Егорка замахивается на этого амбала? — шептала в трубку напуганная Милка. — К нашим я не обращаюсь — у нас не принято… Помоги, лапа, я в долгу не останусь…”

Помоги… А сама ничего про подъездного террориста не знает. Ну, выяснил, что от того недавно ушла жена с дочерью. Вот и случился сдвиг по фазе.