Каждый умирает в одиночку

Я взял сигарету, закурил и выпустил дым на него.

— Зачем? — спросил я. — Зачем вам ожерелье?

— Она обещала отдать его мне, — ответил он и задумчиво вздохнул через свой длинный, узкий нос. — Поэтому я и держал ее здесь.

— Вы имете в виду миссис Серф?

— Да. Пару ночей назад она пришла повидаться со мной. Она сказала, что нуждается в защите и готова заплатить за нее. Она хотела снять комнату в этом клубе на неделю и предложила пятьсот долларов. — Он мрачно улыбнулся. — Этого было недостаточно. Было ясно, что она в беде, и помимо этого, она замужем за миллионером. Я согласился дать ей комнату и защиту, а она обещала отдать мне ожерелье. Я довольно-таки откровенен с вами, вы видите. Но когда она приехала прошлой ночью, то сказала, что ожерелье украдено. Я думал, она лжет, но не был уверен. Она была в плохом настроении: истерична и напугана. Она бы ни за что не сказала почему. Я позволил ей остаться на ночь. Мы договаривались об условиях, когда вы прервали нас. Ожерелье принадлежит мне. По крайней мере, я первый заявил на него свои права. Где оно?

— Вы его не захотите, — покачал я головой. — Оно было обнаружено в комнате девушки, которую убили прошлой ночью. Ее имя Дана Льюис. Вы читали о ней в газетах? Полиция не знает того, что оно у нас, но рано или поздно они выйдут на него. Мне следует быстро забыть о нем. Мне следует также забыть и о миссис Серф.

Он барабанил по коленке белыми пальцами, размышляя, затем устало пожал плечами:

— Кто такая Дана Льюис? Какое отношение она имеет к миссис Серф?

— Дана была одним из моих оперативников. Серф нанял ее следить за своей женой. Это все, что я могу сказать.

— Вы думаете, она убила эту девушку?

— Я не знаю. Скорее всего, нет, но я не знаю.

— Может быть, мне будет лучше забыть об ожерелье, — произнес он, словно говоря сам с собой.

— Чего она боялась? — спросил я. — Вы видели, как она себя вела. Она была чем-то напугана. Чем?

— Я не знаю. Она вела себя подобным образом все время, что была здесь. Каждый раз, заслышав кого-нибудь в коридоре, она вскакивала со стула. Когда я велел ей убираться, на ее лице было такое выражение, словно я приговариваю ее к смерти. Хорошо, что она ушла.

— Когда она пришла к вам, она попросила защиты — это правда?

— Она сказала, что мужчина, с которым она встречалась, донимает ее, и она хочет на время скрыться. Она сказала, что он опасен, и хотела быть уверенной в том, что, если он придет, ища ее, в клуб, я позабочусь о ней. Поэтому с вами так грубо обошлись. Я думал, вы тот приятель, которого она боится. Когда мы пошарили по вашим карманам и выяснили, кто вы, я догадался, что она врала. — Он встал. — Это все. У меня есть работа. С этого момента держитесь подальше от этого места. Мне больше не нужны такого рода проблемы.

Я поднялся с кровати:

— Что с мисс Болас?

— Она в вашем автомобиле, ждет вас.

— Она ничего не получит за этот удар в челюсть? Она может подать на вас в суд за нападение.

Баннистер устало улыбнулся:

— Она может, но не будет. Мы знаем ее. Она многие недели обманывала заведение. Удар в челюсть пойдет ей на пользу. По крайней мере, я надеюсь на это.

— Если вы так полагаете, ладно, — сказал я и вздрогнул. — Как мне выйти?

— Покажи ему, — приказал Баннистер Шеннону. — И ни девушка, ни Маллой не должны больше здесь появляться. Понял?

Я подошел к двери, открыл ее и обнаружил, что очутился в тускло освещенном проходе. Шеннон, топая, шел за мной.

— Прямо, — произнес он. — Дверь в дальнем конце выведет тебя на стоянку. Теперь проваливай отсюда и не показывай больше здесь свою физиономию, если не хочешь, что тебе ее попортили.

Я обернулся и оскалился:

— Я не буду, но и ты больше не бей девушек по лицу. Одну из них это может раздражать.

Он было злобно рассмеялся, когда я ударил его. Я не дал ему возможности увернуться. Кулак проделал путь в четыре дюйма — я вложил в него весь свой вес — и врезался в его челюсть с треском, похожим на разламывание сухого дерева. Когда он начал падать, я ударил его еще раз в то же место и отошел назад посмотреть на то, как он скрючился на полу. Затем я взял его за руку и перекатил на спину. Проделать все это нужно было быстро — на звук потасовки мог выскочить Гейтс. Когда он был уже на спине, я поставил каблук точно на его нос и рот и перенес на них свой вес.

Если и есть вещь, которая сводит меня с ума больше, чем остальные, так это грубиян, который бьет женщин.

3

Я остановился у ворот поместья «Санта-Роза» и нажал на гудок. Было чуть более часа ночи, и я не был уверен, на посту ли охранник в такое время. Охранник оказался на месте, но не Миллс. Дверь караульного помещения открылась, и, распахнув одну из створок ворот, ко мне вышел высокий, коренастый мужчина в фуражке и высоких сапогах..

— Мистер Серф уже вернулся? — спросил я, когда он направил на меня луч мощного фонаря.

— Вернулся, но я не знаю, принимает ли он кого-нибудь. Довольно-таки поздно, мистер. Кто вы?

Я представился.

— Побудьте здесь, — попросил он. — Я узнаю. — И он пошел обратно в караульное помещение.