Каждый в нашей семье кого-нибудь да убил

Мой мозг пытался собрать воедино картину произошедшего: неужели кто-то протащил меня по льду до самого берега. Однако, по мере того как я приходил в чувство, вызревало и понимание: если бы я лежал на улице, мне было бы гораздо холоднее. Я был в постели. Одеяло подоткнуто вокруг шеи, будто я ребенок, склонный к ночным кошмарам, причем туго, как в сумасшедшем доме. Я сморгнул туман.

Меня не поднимали наверх, значит я не мог находиться на чердаке своего шале. Следовательно, я в одном из номеров отеля. Как-то идентифицировать его было непросто – комната тускло освещена, шторы задернуты. Это раздражало, потому что я не мог определить, сколько времени, и не хотел следовать штампу – человек очнулся и первым делом спрашивает: «Который час?» или «Долго я был в отключке?».

На другой стороне комнаты две фигуры вели приглушенный разговор, не замечая, что я пришел в себя. В моей правой руке ощущалась постоянная пульсирующая боль. Я откинул край одеяла, чтобы осмотреть повреждения, и понял, что на руку надета кухонная прихватка с цветочным орнаментом. Я потянул за нее и сморщился, так как она не поддавалась. Засунул внутрь прихватки палец и нащупал какую-то липкую перепонку. Похоже, моя кожа приклеилась к хлопковой ткани. Я слипся с чертовой варежкой.

Кто-то положил руку мне на плечо, останавливая мои попытки стянуть с себя ненавистную рукавицу.

– Я бы не стала. – Подняв глаза, я увидел Джульетту, владелицу курорта. Она качала головой. Позади нее стояла Кэтрин. – Вам не понравится то, что вы увидите.

Кэтрин подала мне таблетку из маленького рыжего пузырька. Я взял ее и стал рассматривать.

– Оксикодон, обезболивающее. Серьезная штука, – сказала моя тетка в качестве объяснения.

Мне этого хватило, я закинул пилюлю в рот. Кэтрин немного подумала, видимо оценивая, как употребление таких таблеток согласуется с ее трезвенничеством, и добавила, будто оправдываясь:

– Для моей ноги.

Я разочаровал сам себя вопросом:

– Долго я был в отключке?

Кэтрин подошла к окну и отдернула шторы, за ними обнаружилось такое же вечно черное небо, под которым я уснул прошлой ночью. Кажется, снег прекратился, но ветер, похоже, еще не утих: стекло дребезжало в оконной раме.

– Несколько часов, – ответила Джульетта.

Я перешел в сидячее положение, что вызвало приступ кашля и спровоцировало судорожные метания в попытке сохранить достоинство в момент сползания с меня одеяла. Кэтрин, прикрывая рукой глаза, подала мне белый гостиничный халат. Я заметил, что Марсело тоже находится в комнате – пристроился на диванчике и наблюдает за нами. Вот странно. Хотя его никогда нельзя было обвинить в отсутствии, он при этом вовсе не входил в число отчимов, которые станут сидеть у постели больного пасынка.

Приступ кашля продолжался, аж искры летели из глаз. Что-то слишком много. Джульетта запихала меня обратно в постель, настаивая, что мне нужен отдых. Она протянула руку к Кэтрин, та покачала головой, скупясь на таблетку. Джульетта громко откашлялась, я услышал покорный вздох своей тетки и тут же почувствовал, как тонкая таблетка проскользнула меж моих губ. Потом все померкло, и я снова провалился под воду.

В горах ночь приводит с собой необыкновенно густую тьму, особенно с рассветной стороны пика, солнце садится рано, и темнота наступает очень быстро. Без света городских огней легко ошибиться и принять любое вечернее время за чернильно-черную пропасть между полуночью и зарей. Проснулся я именно в таком непроглядном мраке. По крайней мере, теперь на мне был халат.

Кэтрин и Джульетта ушли, а вот Марсело так и сидел у окна в круге света одинокой лампы, погруженный в чтение какой-то книги, прихваченной из библиотеки. Он услышал, что я зашевелился, отложил книгу и пододвинул ко мне стул. Я снова сел прямо, подавляя позывы к кашлю. В голове была пустота, все вокруг как будто плавало, но боль приутихла. Наверное, это таблетка подействовала. Я был благодарен Джульетте за то, что она выжала вторую дозу из скряги Кэтрин.

– Рад, что ты в порядке. – Марсело тихо хмыкнул, так пожилые мужчины часто пытаются выразить эмоции: выстреливая тем, что может быть воспринято как проявление чувств, будто чихают.

– Ничего, выживу, – сказал я, не глядя на свою руку, боясь, что если посмотрю, то мой ответ может стать другим. – Где все?

– Ты вроде как отключился, после того как пришел в себя в первый раз. И всего на мгновение. Наверное, сам не заметил. Кэтрин и эта женщина, тутошняя хозяйка, они только что вышли, хотят принести тебе чего-нибудь поесть.

– Как Майкл?

Марсело пожал плечами:

– Я надеялся, ты мне об этом расскажешь. Кроуфорд так и не пускает меня к нему.

– Удивительно, что ты сам не воспользовался моментом, пока он спасал меня. Сушильню, наверное, в то время никто не охранял, всего-то и нужно было, что открыть задвижку снаружи.