Каждый за себя

Мы сидели в маленьком уютном кафе и ждали, когда официант принесет заказанные нами салаты, пирожные и кофе.

- Ну что, Ника, ужасаешься, небось не можешь понять, во что я тебя втравил? - с усмешкой произнес Назар Захарович. - Я ведь не зря сказал, что нам нужно кое-что обсудить. Вижу, у тебя много вопросов, а в таком деле, как у нас с тобой, недомолвки только мешают. Когда есть недомолвки, тогда нет полного доверия.

- Вы ни во что меня не втравливали, дядя Назар, - угрюмо ответила я, не глядя на него. - Я сама принимала решение и сама ввязалась.

- Жалеешь?

- Нет. Даже если ничего не получится, жалеть все равно не буду. Мне нужно знать, что я сделала все, от меня зависящее, тогда я буду сама перед собой спокойна.

- Хорошее выражение. - Никотин одобрительно кивнул головой и вытащил из квадратной пачки очередную папиросу. И это при том, что мы сели за столик минут пятнадцать назад, а в пепельнице лежали уже два окурка. Не бережет себя дядя Никотин! - Спокойна сама перед собой… Надо взять на вооружение. Ну валяй, спрашивай, а то у тебя вопросы скоро из ушей полезут. А потом и я кое о чем тебя спрошу. Откровенность за откровенность.

Никотин угадал, меня действительно мучили вопросы, и мне ужасно хотелось их задать.

- Когда вы вели меня к Севе, вы уже знали, что у одного из его сотрудников мать - дизайнер? - начала я.

- А то как же! Времени у тебя мало, всего-то до пятницы, и рисковать было бы глупо. Я шел наверняка.

- А почему же вы вчера вечером не сказали мне, что у вас есть ученик, который почти наверняка справится с моим делом? Темнили? Хотели, чтобы я подольше помучилась?

- Ни боже мой! Вчера, дорогая моя Ника, я вернулся домой и начал обзванивать своих знакомых, почву прощупывал. В двух словах описывал ситуацию и спрашивал, есть ли возможность помочь. Вот когда дело до Севки Огородникова дошло, он и сказал мне, что можно попытаться, потому что у него есть на побегушках мальчик Леша, а у мальчика Леши есть мама, вращающаяся в интересующих нас сферах.

- Но ведь вчера вечером я еще не давала согласия обратиться к частному детективу.

- Ну и что? Если бы я ждал, когда ты позвонишь, мы бы и сейчас еще с места не сдвинулись. А так колесо завертелось, мы тут с тобой кофейком наслаждаться еще только собираемся, а человек уже поехал информацию искать.

- А если бы я не позвонила?

- Ну, нет так нет. Лучше сделать что-то напрасно, чем потом кусать локти от досады, что не сделал.

- Но вы же тратили свое время и силы, звонили, искали людей, разговаривали с ними… И все могло бы оказаться впустую. Неужели вам не было бы обидно?

- Ни капельки. - Никотин пожал плечами, словно вообще не понимал, о чем это я ему толкую. - Я предложил помощь, ты от нее отказалась. Самая обычная вещь, на каждом шагу происходит. Что тут обидного?

Мне стало чуть-чуть легче. На свой первый вопрос я ответ получила, а то у меня было такое противное чувство, что кто-то за меня все решил и всем распорядился.

Или что на меня хотят произвести впечатление и достают кроликов из шляпы. Дескать, пошли наугад, а вышли куда надо. Вот какие мы ловкие и удачливые Сусанины!

Но Назар Захарович не стал строить из себя волшебника, а рассказал все честно. Спасибо ему за это.

Теперь можно и второй вопрос задать.

- А что вы с Севой имели в виду, когда он сказал, что вы - жук?

- Кто жук? Я?! - возмутился Никотин. - Когда это он такое сказал?

- Когда вы предложили ему подумать, почему шантажист назвал сумму в десять тысяч. Он подумал, а потом рассмеялся и сказал - "Ну вы и жук, дядя Назар". Забыли?

- Теперь припомнил. - Он звонко задребезжал своим особенным смехом и одним сильным движением затушил окурок в пепельнице. - А ты сама-то сообразить не можешь?

Мне показалось, он хочет уличить меня в тупости, как на экзамене, и мне это не понравилось.

- Я не сыщик, я врач, - сухо ответила я. - Не надо меня проверять на вшивость, Назар Захарович, а то я ведь могу начать спрашивать у вас, чем отличается первичное пролабирование митрального клапана от вторичного, и буду сильно удивляться, что вы не знаете таких простых вещей.

- О-о-о, уже обиделась! Назаром Захаровичем называет, слова какие-то страшные произносит… Ты, Ника, на меня не обижайся, на меня нельзя обижаться.

- Почему это? - Я так удивилась, что и вправду забыла о своей обиде.

- Потому что я мужчина одинокий, свободный и в полном расцвете сил. А вдруг я на тебе жениться захочу?

- Вы?!

Хорошо, что официант еще не принес кофе, иначе быть бы ему разлитым по всему столу и по моим обтянутым брюками коленкам. Мог бы даже ожог случиться…

А так все дело ограничилось упавшим пластиковым стаканчиком с бумажными салфетками.

- А что это ты так бурно реагируешь? - Глубокие мимические морщины на лице Никотина задвигались, будто хотели переместиться на другое место. - Тебе такая мысль кажется невероятной?

- Ну…, в общем, да, - призналась я, не зная, смеяться мне, удивляться или сердиться.

- И почему же, позволь-ка спросить?

Он снова вытащил папиросу и принялся мерно постукивать ею по льняной салфетке, которой был накрыт стол.