Каждый за себя, а Бог против всех. Мемуары

Однажды я посетил место захоронения ядерных отходов в Нью-Мехико, где в огромных соляных шахтах хранятся сосуды с радиоактивными веществами. Местное население категорически против проекта, хотя туннели очень глубоки и за прошедшие 250 миллионов лет геологически почти не изменились. Но возникает вопрос: как нам предостеречь далекие будущие поколения от проникновения в туннели? Через какие-нибудь несколько тысяч лет никто уже не будет говорить на наших языках или понимать их. Не исключено, что почти все они вообще исчезнут. Ведь и сейчас каждые десять-четырнадцать дней навсегда исчезает один из примерно 6500 существующих языков, причем никаких письменных документов обычно не остается, и такая динамика вымирания представляется еще более пугающей, чем исчезновение млекопитающих – китов, снежных барсов – или других позвоночных, например лягушек. Вопрос в том, какие предупредительные обозначения радиоактивных ядов будут в общем и целом понятны также и людям будущего. В Нью-Мексико провели даже конкурс идей на этот счет, однако все предложенные графические или анимированные предупреждения по умолчанию основывались на том, что люди из будущего, пусть и с иной культурной историей, смогут их «прочесть». Однако еще в 1969 году в фильме «Летающие врачи Восточной Африки» (эпизод о мерах профилактики заболеваемости в Уганде) я показал, в какое замешательство привели жителей отдаленной африканской деревни плакаты, сделанные для их обучения. У них не было ни газет, ни книг, ни телевидения. Тогда я специально расспрашивал жителей, что, по их мнению, изображено на плакате с гигантским глазом, и ответы сильно разнились – одни говорили, что это восходящее солнце, другие – что перед ними здоровая рыбина, хотя на самом деле картинка должна была показать, как защитить глаза от пыли и грязи. В конце концов я повесил четыре обучающих изображения рядом, намеренно перевернув одно из них вверх ногами, и попросил нескольких человек определить, какое изображение перевернуто, – это удалось лишь трети опрошенных. Кажется, они видели эти плакаты примерно так же, как мы воспринимаем абстрактную живопись. И мне стало ясно, что глупы не жители деревни, а приехавшие издалека медработники, которые не могут представить себе, что образы нашей цивилизации совершенно непонятны местным жителям. Или вот почему молодые воины масаи, сильные крепкие мужчины, не могут подняться по небольшой лестнице из четырех ступеней в передвижной лазарет, где разместили небольшую лабораторию и рентгеновский аппарат? Они ощупывали ногами ступени и со страхом продвигались вверх так, будто им пришлось шагать по сырым птичьим яйцам. Возможно, они ступали именно так, руководствуясь своими представлениями о табу и преградах, которых не понимали медики, да и я тоже.

Мысль о том, как формировать образы для далекого будущего, никогда не оставляла меня. Может случиться и так, что в будущем не останется письменности, да и вообще никакого представления об исторических связях. Я говорю об интервале примерно в сорок тысяч лет – таком, какой разделяет пещеру Шове и наше время. Исчезнут книги, интернет, изменятся созвездия, ковш Большой Медведицы будет казаться заметно более растянутым. Для предупреждения об опасности ядерной свалки в Нью-Мехико кто-то придумал генетически изменить местные кактусы, чтобы они стали кобальтово-синими и сами превратились в предостережение, но ведь за десятки тысяч лет эти кактусы могут распространиться по всей Северной и Центральной Америке.

Чтение знаков, считывание игры футбольной команды-соперника, чтение мира в самых разных аспектах занимали меня всегда. Эта тема звучит уже в истории о Каспаре Хаузере (фильм «Каждый за себя, а Бог против всех», 1974), где главный герой только подростком попадает в общество, как если бы он свалился с луны и не подозревал ни о деревьях, ни о домах или облаках и не имел понятия о языке и о том, что существуют другие люди помимо него самого. В фильме «Земля молчания и тьмы» (1971) я старался передать, как слепоглухие люди воспринимают мир, и позднее со мной связался невролог и писатель Оливер Сакс. Он был настолько впечатлен фильмом, что приобрел собственную 16-миллиметровую копию, чтобы показывать кино студентам. Еще раньше я прочитал его книгу «Пробуждения», где он описывает пациентов, сорок лет находившихся без сознания – после перенесенного гриппа, испанки, – а потом внезапно, благодаря новому лекарству, проснувшихся в реальности, где уже произошла следующая мировая война, где огромное множество пассажиров летает самолетами, где есть телевидение и атомная бомба. Я расспрашивал Сакса о природе сна, о гипнозе. Он видел мой фильм «Стеклянное сердце» (1976), где показано мое видение гипноза. С ним, как ни с кем другим, я мог во всех тонкостях обсуждать расшифровку и понимание знаков линейного письма Б.