Казино «Вэйпорс». Страх и ненависть в Хот-Спрингсе

Проложив провода от отеля «Риттер», через деревья и верхушки зданий к пунктам приема ставок, Метцер установил тотализатор в номере 207 – том самом, где все линии подключались к одной системе. Тотализатор рассчитывал коэффициенты на основе денег, которые поступали на различные ставки, чтобы букмекер мог предложить клиентам точные показатели и избежать накруток со стороны мошенников. Такая инновационная технология использовалась только крупными букмекерами и самими ипподромами.

Теперь, когда Малыш Хафф оказался не у дел, Оуни мог бы вернуться к роли брокера проводной связи синдиката из Нового Орлеана и брать с местных букмекеров обычную плату. Однако его планы оказались масштабнее. Непосредственно в «Риттере» Оуни создал свою собственную телеграфную службу. Она могла мгновенно передавать результаты по специальным проводам, которые шли из номера 207 прямо в пункты приема ставок, а также предоставлять букмекерам доступ к коэффициентам тотализатора и расчетным пунктам, принадлежащим синдикату. Оуни даже приобрел печатный станок, чтобы ежедневно выпускать листовки с вариантами ставок для рассылки их по клубам и пунктам по всему городу. Такие листовки можно было распространять и в универсальных магазинах, что стоило всего сто пятьдесят долларов в неделю за книжечку, или даже сотню – для независимых операторов, расположенных в других частях Арканзаса. Оуни назвал свой новый бизнес «Типография Даунтауна», вдохновившись телеграфной службой Марчелло с его «Типографией Нолы». Или, возможно, ради конкурентного азарта.

Оуни полетел в Чикаго и попросил Горбатого Хамфриса благословить его новую проводную деятельность. Будучи всего на восемь лет старше Хамфриса, Оуни оставался главарем преступного сообщества гораздо дольше него. Когда Хамфрис только начинал свою карьеру, похищая чикагских профсоюзных лидеров и совершая заказные убийства для мафии Капоне, Оуни уже владел клубом «Коттон» и обедал с такими людьми, как Джек Джонсон[87] и Кэри Грант[88]. Оуни Мэдден являлся старейшиной криминального мира, живой легендой. Хамфрис уважал Оуни, даже смотрел на него снизу вверх. И он благословил «Типографию Даунтауна».

ОУНИ ПРОШЕЛ НЕСКОЛЬКО КВАРТАЛОВ от отеля «Риттер» до «Саусерн клаба», уже заполненного к началу дня клиентами, которые поднимались по эскалатору в казино. Он сел на свое обычное место. Из окна он наблюдал за прогуливающимися туристами, за машинами, выстроившимися бампер к бамперу. Он слушал скрежет шестеренок игровых автоматов, жужжание колес, возгласы боксеров: «Эйт изи, ноу филд эйт[89]».

Молодая пара остановилась, заметив его. Они сказали ему, что наслышаны о нем, надеялись, что смогут увидеть его здесь, приехав в город. Оуни улыбнулся и пожал им руки.

– Где вы живете в Хот-Спрингсе, мистер Мэдден? – спросила женщина.

– Недалеко отсюда, на Вест-Гранде, – ответил он.

– Вест-Гранд? Мы проезжали мимо. Да это же в самом центре города! – воскликнула она.

Вот так запросто было не всегда. Да и не могло быть. Оуни притягивал как неприятности от местных, так и неизвестных врагов. Кефовер и Кеннеди превратили целое поколение местных криминальных авторитетов в странников, кочующих в поисках наживы. Многие из них направились в Неваду, но некоторые оказались в Арканзасе с намерением заполучить долю того, что удалось построить благодаря Оуни. Так или иначе, намечалась заваруха. Оуни исполнилось шестьдесят семь лет, и сорок их них он носил девять пуль в своем животе. Попивая чай, он слегка улыбнулся посетительнице:

– Мадам, здесь никогда не было и не будет настоящего большого города. Это место навсегда останется всего лишь провинциальным городишком.

Глава 28 Дэйн июль 1959

«Мистер Рафт, здесь революция. Фидель Кастро захватил все», – ответил ему оператор.

В пустыне между Лос-Анджелесом и Лас-Вегасом жарища. Насколько жарко? В 1959 году там проходила дорога, длинная и узкая. Две сверкающие извилистые полосы асфальта протянулись на сотни миль через самые безлюдные участки пустыни Мохаве. «Временами мне казалось, что я там умру, – вспоминал Мейер Лански. – Вегас был ужасным местом». В те годы меньше половины машин на дорогах были оборудованы кондиционерами. Прежде чем отправиться в путешествие из Лос-Анджелеса в Лас-Вегас, водители покупали испарительные охладители – устройства, напоминающие маленькие реактивные двигатели, которые устанавливались на пассажирские стекла автомобилей. Горячий сухой воздух под воздействием скорости автомобиля, летящего по дороге, попадал в охладитель и там сталкивался с водой. Благодаря испарительному охлаждению автомобиль наполнялся прохладным влажным воздухом, немного похожим на пар, который задерживался над горячими источниками в Арканзасе. Но в июле 1959 года в Неваде стояла такая сильная жара, что испарительные охладители не справлялись.