Казнь королевы Анны

– Допрос, как говорят, начнется с ее брата, – продолжал граф Рэтленд. – Я слышал, что все судьи в восторге от поведения Рочфорда! Хладнокровное мужество этого человека поразило, как видно, даже его врагов! Вообще вряд ли будет вынесен слишком строгий приговор: не все лорды, попавшие в число судей, преданы королю.

– Вы видели, однако, – отвечал тихо Перси, – как они поспешно признали виновность Норриса, Уотстона и Бартона как участников заговора против его величества. Где они нашли следы заговора? Большинство лордов действуют ради своих личных выгод, и, поверьте, в данный момент они озабочены не столько судьбой королевы, сколько благоволением к Кромвелю короля, дозволившего ему занять первое место в их торжественном шествии. Но довольно о них! Что бы они ни думали, но на ее спасение нет никакой надежды.

– Покажите мне, пожалуйста, кто из них герцог Норфолк? – спросил широкоплечий, коренастый торговец, сидевший за помостом недалеко от Перси.

– Да вот он, стоит в самой середине, с лысой головой! – поспешил объяснить пришедший с ним товарищ. – Я давно знаю герцога; я был на процессе, когда судили Букингема. Норфолк был тогда президентом суда, и если бы ты видел, как спокойно он объявил решение! Можно было подумать, что он просто сказал: «Ступайте прогуляйтесь!»

– Неужели так спокойно? Он что, железный?

– Железный не железный, но он такой бесстрашный и именитый воин, каких мало на свете. Отец мой поставлял ему столовую посуду и нажил порядочные деньги.

В то время как торговцы толковали о герцоге, этот суровый воин искал глазами графа Нортумберленда и, когда увидел, что он сидит с Рэтлендом, подошел к нему и подал руку.

– Рад видеть вас, милорд! – произнес он приветливо. – Вы давно не бываете на заседаниях парламента, но я помню о вас, так как знал вас ребенком! Ваш отец говорил, в то время когда мы осаждали Альнвик, что Англия найдет в вас достойного преемника славы непобедимых и благородных Перси. Судьба свела нас нынче по чрезвычайно важному и печальному поводу. Эта обязанность гнетет меня в тысячу раз сильнее, чем остальных, ведь она моя племянница!

– Желаю от души, уважаемый герцог, чтобы вы не забыли, что она ваша племянница! – отвечал ему Перси.

– Еще бы забыть! – сказал, нахмурив брови, непреклонный старик. – Она должна знать, что нельзя безнаказанно задевать честь Говардов, кровь которых течет, к несчастью, в ее жилах.

– Но, герцог, – перебил его Перси, – если Анна Болейн и виновата, то другие намного виновнее ее!

– Молодой человек! – воскликнул старый герцог, нахмурив еще сильнее свои седые брови. – Я начинаю думать, что Анна встретит в вас не судью, а защитника!

– Не знаю! – отвечал невозмутимо Перси. – Я действую согласно моим убеждениям: мы строго судим женщин, но смотрим снисходительно на проступки мужчин.

– Вы вправе относиться так хладнокровно к делу, а я обязан смыть с себя позорное пятно! Бесславие Анны Болейн не коснулось вас, ведь она вам чужая!

– Чужая! – воскликнул Перси.

Но старый герцог Норфолк не обратил внимания на это восклицание.

– Да, притом, – продолжал он, понизив голос, – объясните, пожалуйста, что ее ожидает! Чем жить с запятнанной честью, лучше умереть. Когда церковь расторгнет ее брак с королем, ей придется бежать куда-нибудь из Англии, но людская молва нагонит ее и будет отравлять ей существование. Поверьте мне, милорд, я долго ломал голову над этими вопросами и пришел к убеждению, что смерть лучшее, что родные Анны могут ей пожелать!

Перси был возмущен до глубины души.

– Я не верю, что ваша светлость относится с таким ужасным равнодушием к этому бедному юному созданию! – отвечал он, с трудом сдерживая негодование. – Если родной отец сделал ее заложницей своих корыстных, честолюбивых замыслов, то неужели она найдет и в родном дяде только неумолимого судью? Притом вспомните, герцог, что жизнь дается Господом и что люди не вправе приносить ее в жертву своему самолюбию.

– Кончим разговор! – воскликнул старый герцог. – Ваш тон чересчур резок и даже повелителен.

Герцог Норфолк ушел, а граф Нортумберленд занял прежнее место около графа Рэтленда. Муки его стали невыносимы: кровь стыла в жилах; сердце то замирало, то начинало биться с удвоенной силой.

– Не знаю, что со мной! – произнес он глухим, изменившимся голосом. – Я чувствую, что не в состоянии дождаться начала заседания. Что станется со мной, когда она появится перед своими судьями?

– Успокойтесь! – сказал ему мягко Рэтленд, испуганный его почти мертвенной бледностью. – Граф Рочфорд будет вызван на допрос первым.

– Бедный, бедный Рочфорд! – прошептал Перси с искренней жалостью.

– Приободритесь, милорд! – продолжал граф Рэтленд. – Благородный, отважный и надменный Рочфорд сумеет отстоять и себя и сестру; он смутил даже своих судей. Трудно предположить, что все кончится обвинительным приговором. Я не сомневаюсь, что суд оправдает ту, которую вы желаете спасти!