Казнь Мира. Книга первая (СИ)

Ратибор широко улыбнулся, и Фео замолчал. В глазах потемнело. Ему тяжело дышалось, а в горле резко пересохло. Он потянулся за кубком, но кто-то подал ему новый. Митчитрия. Фео выпил залпом, не думая о манерах, и сморщился. Кислый морс раздражал его горло.

— Прости. Я принесу воды.

Фео только дернулся, чтобы удержать её, чтобы она осталась с ним, но, опомнившись, сполз на стул. Митчитрия скрылась за дверью.

— Я только хотел сказать, что она любит меня. Не накручивай.

Фео опустил голову.

— Простите меня, господин. Я не достоин вашей милости и времени, которое вы на меня потратили. Кто я рядом с вами…

— Брось лебезить. Будем с тобой на ты. Я Ратибор, а ты, стало быть, Фео. Так вот, Фео, чувства тебе не запрещаю, но любовью своей не докучай ни Митчитрии, ни мне. Живи, как жил. Заходи в гости иногда, мы всем рады, кто нас не чурается. Сам понимаешь, столица…

Вдруг кто-то постучал. Ратибор вышел в коридор, закрыв за собой дверь. Странное чувство заставило Фео прильнуть к замочной скважине. Он не разглядел посетителей за широкой спиной Ратибора, но внутри похолодело, когда они представились. Магикорцы из Цитадели. Значит, пришли за ним.

— Ученик пропустил занятия. Слышали, пришёл сюда, — подтвердилась догадка Фео.

Ратибор кивнул.

— Проходить не будем. Если в доме, пусть выйдет к нам.

Несколько секунд царила тишина. Ратибор уже сделал шаг в сторону Фео, как вдруг уже другой голос произнёс:

— Вы по жене теперь знать. Вам бы не общаться с такими, как Феонгост.

Ратибор резко развернулся. Фео же сжал кулаки и затаил дыхание. Недоброе предчувствие терзало его, но отойти от двери он не мог.

— С какими «такими»? Он назвался сыном Гиддеона.

Стыд вновь окатил Фео. Он ожидал, что Ратибор ответит на колкость в отношении себя, а тот вступился за малознакомого юнца, влюбленного в его жену. Не измерить широту души и благородство этого человека, а мелочные магикорцы его принизили. И самого Фео… Он не понимал, почему. Его происхождению завидовали. Сын Гиддеона как-никак, пусть и незаконнорожденный. Ратибор всё верно сказал.

— Гиддеон его просто подобрал. Мальчишка-то безродный.

Фео отвернулся от двери и сел на прогретый солнцем дощатый пол. Разум поглотила пустота. Кругом всё оставалось по-прежнему: и божественная обитель, и прекрасная Митчитрия рядом. Должно быть, она видела, как Фео подсматривает и подслушивает, но ему было всё равно. Он даже не заметил, как она вернулась, и ещё несколько минут назад не поверил бы, что она может быть ему безразлична. Всё сущее, весь привычный мир стал прахом и сгинул во тьму.

— Вам бы повежливее о Гиддеоне. Он выше вас. Во всём.

Последняя фраза Ратибора эхом отозвалась в сознании Фео, но он не разгадал её смысла. Его уже называли безродным мальчишки, но он не обижался на это, как на «поломойку» и «кухарку». Просто завистники, что с них взять. Мало у кого отцы могли по знатности соперничать с Гиддеоном, вот и прицепились, что сын у него незаконнорожденный. Так он раньше думал…

— Фео! Фео!

Митчитрия звала его, положив руки ему на плечи. Он же едва нашел в себе силы посмотреть на неё. Глаза её странно блестели.

— Мы с Ратибором отвезём тебя домой! Тебе не нужно идти с магикорцами!

Глава 3. Осколки Прошлого (часть 2)

Всё последующие события того дня и многих следующих для Фео смазались. Его отругали в академии, но он не помнил, кто и как, только, что грозились доложить его отцу. Доложили ли в итоге, не знал. Фео не волновало больше ничего. Даже образ прекрасной Митчитрии больше не занимал его голову, возвращаясь только во снах, когда мучительная боль отступала. Фео полюбил ночи, а днём всё делал механически. Оценки ухудшились. Пока сверстники уже готовились применить первые заклинания, Фео пытался сосредоточить пустой взгляд на книге, но не мог разобрать и понять формулы. Преподаватели бранили его, но он был равнодушен к их гневу.

С отцом Фео старался не пересекаться. Работы у члена Верховного Совета много и дома тот бывал редко. Если же бывал, то Фео или выходил на улицу, или запирался в своей комнате, притворяясь, что спит. Отец стоял под дверью, но никогда не входил и ни о чём не спрашивал. Только когда тень Гиддеона не просматривалась в дверную щель, Фео засыпал. Как он желал порой, чтобы отец пришел к нему и сказал, что всё это ложь. Что Гиддеон — могучий магикорец, милосердный и справедливый — его настоящий отец. Они даже внешне похожи, многие это подмечали.