Казнь Мира. Книга третья (СИ)

Оборотни хоронили сородичей, не разбирая, кто из какого племени. Слишком много было погибших, что самое страшное — совсем юных. Смерть прибрала и обидчика Фео, желавшего выдать его Аватару, но отказавшегося от этого, и Хоржага. Несмотря на старость, не спрятался, а выбрал бой и пал, чтобы другие могли жить после него.

Среди скорбящих была женщина, похожая на Ядулу, и поначалу Фео решил, что это Ядула и есть, даже приготовился связать её, но вовремя одумался. Рядом с ней стоял один из пленников Даву. Хоть кто-то уцелел.

Для Миро сложили кострище. Хоуфра наотрез отказался хоронить сына в земле, в которой руки Сагариса могли до него дотянуться.

— Больше он моих детей не тронет! Ни живых, ни мёртвых!

Удивительно, но никто и не противился. Каждый был поглощён горем и не был способен отстоять традицию. Фео поднялся на холм, чтобы навсегда проститься с другом. Того словно не тронул тлен. Миро спал, казалось, сейчас встанет и, наконец, улыбнётся, увидев, что его мечта осуществилась — он теперь под солнцем наравне со всеми. Не выдержав этой мысли, Фео заплакал.

Он знал — эти слёзы не только о Миро, оттого не мог остановиться, даже когда Намунея обняла его. Горе её было тяжелее, но и стыд не сдержал Фео.

— Прости, — произнёс он, наконец справившись с собой.

— Ты защитил Миро. Вернул его мне. А потом он защитил тебя…

В невыразимой печали она всё сильнее напоминала Митчитрию, и Фео не справлялся с этой неуместной мыслью. Одновременно он крепко сжимал Осколок в бессильной злобе. Надеялся, что боль перекроет ярость. На зеркальной глади будто кто-то кистью размазал кровь и вывел две руны: «силин» и «лариэ».

— Не надо жечь. Я знаю заклинание, которое сбережёт тела от Сагариса, — медленно произнёс Фео.

Взгляд Намунеи потух. Казалось, она может ослепнуть снова, но Фео был рядом, чтобы не допустить этого. Её брошь всё ещё была у него, и он отстегнул её, возвращая. Кровь попала и на перламутр, испачкав его, и неизвестно, получится ли её смыть. Фео подумал, что даже хорошо, если нет. Так он навсегда останется с Намунеей.

Внимание обоих принадлежало Миро, его последнему пути. После заветных слов тело стало прахом, который ветер подхватил и унёс к горам, где смешает с землёй. Так замкнётся круг Жизни, которому служат оборотни.

Сотню раз Фео повторял заклинание для тех, кто желал уберечь погибших родичей от лап Сагариса. Под конец, уже истощённый, он хотел вернуться, но его окликнул Хоуфра.

— Фео, я не успел поблагодарить тебя.

— А… да не надо. Не за что.

— Как не за что? Я всё видел. Да и Нея мне многое рассказала.

Они сели рядом на камень и наблюдали некоторое время за разбредающимися по чумам оборотнями. Все — состарившиеся, чудовищно уставшие. Их осталось мало, меньше, чем умерших. Это пугало. Фео хватался за Осколок, в безумном порыве сделать хоть что-то, но каждый раз опускал его.

— Что вы теперь будете делать? Объедините племена?

— Разве у меня есть такая власть? — Хоуфра поднял бровь.

— А как же! Это вы сняли проклятие с Секиры и прогнали Эллариссэ! Кто же ещё?

— Хм… проклятие снял не я один. Моя роль была совсем ничтожной. Та же Ядула сделала гораздо больше, пусть и запнулась под конец, — «запнулась под конец» он произнёс чуть тише, словно не хотел, чтобы кто-либо их слышал. — Эту напасть не мог победить один оборотень, даже будь его сердце огромно. Всё тоньше, хитрее, и дорогу нам проложила Ия. Может, знаешь, внучка верховного шамана, которая теперь превращена в меч госпожи Драголин. Ия спасла меня из Даву, пожертвовала собой. За ней пошли оборотни, и за теми, кто был освобождён благодаря её жертве. Она — та, кто оказался выше предубеждений.

— Вы не рассказали про Ядулу другим? — поинтересовался Фео.

— Нет. Пока не за чем, им это сейчас не нужно. Пусть останется героиней. Хотя она поступила подло и всё могла разрушить, я успел понять её чувства. Я сам испытывал такую же ядовитую зависть.

— И всё же…

— Потом. Сначала — наладить быт, подготовиться к зиме. Нужно избрать нового верховного шамана и старейшин от каждого племени, которые станут основой нашего единства.

— Не вы будете верховным шаманом?

— Что ты ко мне «вы» да «вы». Проще давай. Нет, я не стану верховным шаманом. Я возьму Секиру Бурного Моря и пойду с тобой защищать царство людей. Правда, её нужно сначала подлатать. Принц Нэйджу обещал, как только вернётся.

— Спасибо большое. Я вам… тебе… очень благодарен.

— Это я тебе благодарен. Большую силу, увы, для поддержки не соберём, но все, кто хочет, пойдут со мной. Пока Эллариссэ жив, мы не можем отсиживаться в сторонке. Он ответит за боль наших семей.

В этот момент зрачки Хоуфры вытянулись, как у хищника, а радужка пожелтела.

— Папа! — неожиданно раздался из-за спины голос Сумаи. — Я тоже хочу пойти с тобой и Фео! Имею право!

Хоуфра замялся. Видно было, как напряженно он обдумывал свой ответ.

— Хм… дочка… я бы взял, но надеялся, что ты поможешь отверженным. У них сейчас нет проводника в солнечный мир, а ты возглавила бы их. Просить больше некого. О-рон мёртв, другие взрослые и язык, и чары плохо помнят. Это важное дело.

Помрачнев, Сумая отошла.