Казнь Шерлока Холмса

— Говорят, этот джентльмен повидал не одну дюжину призраков и теперь не может хорошо спать: каждую ночь, чтобы уснуть, ему нужно клара… чего-то там из бутылки. По утрам моя девочка чуяла, как в комнате воняет. А еще он повздорил с артистами из «Аквариума» — с профессором Чемберленом и мадам Эльвирой, которые вызывают духов и угадывают мысли. Наши газеты даже хотели напечатать их переписку, но потом побоялись неприятностей с судейскими.

Я посмотрел на Холмса: от упоминания о спиритизме он поразительно переменился в лице. Его глаза, как две звезды, теперь горели огнем плохо скрываемого нетерпения. Пальцы моего друга впивались в ручки кресла, и мне показалось, будто он вот-вот вскочит с места. В этот момент преподобный мистер Милнер сделал еще одну попытку завладеть вниманием детектива.

— Джентльмена, о котором идет речь, зовут мистером Эдмундом Герни [32], — поспешно проговорил священник. — Он ученый-спиритуалист. Как все люди, всерьез изучающие потусторонний мир, господин Герни ненавидит оскверняющих науку шарлатанов, которые развлекают публику в «Аквариуме» угадыванием мыслей, месмеризмом и сомнамбулизмом. Его собственные опыты в Обществе психических исследований — это нечто совершенно иное. Известно, что мистер Герни занимается классическими языками в кембриджском Тринити-колледже, поддерживает дружбу с доктором Фредериком Майерсом [33] и его коллегами. Кроме того, он написал несколько трудов по теории музыки. В области сверхъестественного его прежде всего интересуют призраки живых людей, то есть те случаи, когда мы видим перед собою духовно близкого и хорошо известного нам человека в переломный момент его жизни, нередко в его смертный час. Например, в дальнем конце садовой тропинки появляется ваш друг, который, как вы знаете, уехал в Индию. Впоследствии выясняется, что он действительно был в Индии и умер в ту минуту, когда перед вами возник его образ.

Холмс слушал рассказ пастора с опущенными веками, соединив кончики пальцев. Как только тот закончил, он открыл глаза:

— Мистер Эдмунд Герни, судя по всему, ученейший человек. Но вряд ли увольнение Эффи связано с его занятиями. Если то, что рассказала о нем миссис Динс, правда, он, вероятнее всего, принимает снотворное, и вполне может статься, что об инциденте в гостинице ему ничего не известно. Любопытное и поистине интригующее несоответствие. Дорогой мистер Милнер! Дорогая миссис Динс! Дорогая мисс Эффи, если позволите так вас называть. Вы можете рассчитывать на то, что я безотлагательно займусь вашим делом. Эта загадка оказалась куда интереснее, чем я ожидал.

— Так вы беретесь нам помочь? — взволнованно спросил священник.

— Ну разумеется, мистер Милнер. Более того, доктор Ватсон и я обещаем явиться в Брайтон сегодня же вечером. Вам же следует вернуться туда незамедлительно. Я сию минуту попрошу слугу миссис Хадсон отправиться на почту и по телеграфу заказать для нас комнаты.

— Что касается гонорара, мистер Холмс, — пробормотал Милнер, смущенно теребя большим пальцем свой накрахмаленный пасторский воротничок, — мои друзья едва ли в состоянии…

— Прошу вас не упоминать о деньгах. Некоторые вещи, мой дорогой Милнер, для меня важнее.

— В таком случае где мы сможем вас найти? В какой гостинице вы остановитесь?

Холмс посмотрел на него с нескрываемым удивлением.

— Что нам выбрать, как не locus in quo, место действия? — Заметив, что его ответ озадачил наших посетителей, мой друг весело пояснил: — Мы остановимся в отеле «Роял Альбион», мистер Милнер, и, возможно, по достоинству оценим его кухню.

Тому, кто не знал Шерлока Холмса достаточно хорошо, столь резкий переход от угрюмости к радостному возбуждению показался бы невероятным. До сих пор он изнемогал от тоски по приключениям и трудным головоломкам. Теперь же, когда у него появилось новое дело, пусть касавшееся несправедливого увольнения горничной, он почувствовал внезапный прилив сил и преобразился на глазах. Иногда мой друг поговаривал о том, чтобы уйти на покой, поселиться где-нибудь на склоне зеленого холма в Суссексе и заняться разведением пчел, но, готов поклясться, он не выдержал бы более двух недель такой жизни.

После полудня мы уже пили чай в пульмановском вагоне поезда, который мчал нас в Брайтон. За окнами проносились залитые солнцем суссекские поля и меловые дюны. Вскоре впереди засверкала морская гладь. Всю дорогу Холмс напевал себе под нос мелодию, своего рода боевой гимн. Наконец состав доставил нас к месту назначения: мы вышли на перрон, и в лицо нам подул легкий океанический бриз.

2