Казнь в канун Нового года

– Ну как откуда, я взяла и это все нарисовала.

– А перед тем, как нарисовать, откуда у тебя появилась сама идея? Ведь ты писала эту картину не с натуры, не с открытки и не с фотографии…

– Ах вот ты о чем, – поняла я куда она клонит. – Этот пейзаж я взяла из головы. Я же его придумала.

– Осторожно! – вскрикнула Анна, уворачиваясь от промчавшихся вихрем мимо нас Вениамина и Милицы. – Смотрите, куда несетесь. Вот же бестии. Того и гляди, сшибут…

Но они ее уже не слышали. Оказавшись на вольном просторе, после тесных квартир и прочих ограничений цивилизованного города, они хотели наверстать упущенное, и собирались носиться, как я понимаю еще долго. Либо до тех пор, пока мы их не остановим, либо пока они сами не упадут, загоняв друг дружку до изнеможения.

– Ты считаешь, что мир, в котором мы сейчас находимся… что ты его придумала? – вернулась вновь Анна к разговору.

Она попробовала оттереть от своих голубых джинсов следы красной глины и буро-желтой травы, оставленный этими рыжими шалопаями. Но убедившись, что это напрасный труд, решила оставить эту тщетную попытку до ближайшего свидания с пятновыводителем и стиральной машиной.

– Ну, да, я его придумала – подтвердила я. – Так и есть. Это же очевидно.

– Ну хорошо, допустим, – сказала она. – Если так, то пространство, в котором мы сейчас находимся, должно быть ограничено только тем, что изображено на твоей картине. Вот этими деревьями, беседкой на берегу пруда и вон той живой изгородью из подстриженных кустов. Ты со мной согласна?..

– По идее, все должно быть именно так, – сказала я, но при этом почему-то засомневалась.

– Тогда пойдем, посмотрим, так ли это на самом деле, – предложила она, указав на пригорок, где росли деревья с развесистыми кронами. – Тем более, что дорожка ведет именно туда. Если все, как ты говоришь, то дальше хода не будет и мы упремся в невидимую стену.

– А если нет…

– А если нет, тогда увидим, что нам откроется там за горизонтом. Ну, смелее. Не ужели тебе не интересно?

И мы пошли. Анна ступала уверенно, а я не очень. Но при этом я старалась от нее не отставать.

Стук ее каблуков по терракотовым плитам, звучал не то, чтобы громко, но раздавался весьма отчетливо – словно она намеренно хотела кому-то заявить о своем присутствии.

Когда мы поднялись наверх и достигли изображенных мной деревьев, я посмотрела на раскинувшуюся перед нами панораму и обомлела. Пруд, что остался внизу, с уютной беседкой на берегу, ажурными клумбами в форме раскрывшихся раковин и мраморными статуями, были лишь легкой ненавязчивой прелюдией, скромным лирическим отступлением, по сравнению с той изысканной роскошью, что царила вокруг, от горизонта до горизонта.

Акры ровно подстриженного газона пересекали сообщающиеся между собой водные каналы. Дорожки из разноцветного гравия, выложенного вензелями и замысловатыми узорами, переходили в благоухающие аллеи из фруктовых и декоративных деревьев, в тени которых стояли уютные лавочки с миниатюрными кружевными кованными столиками.

По всей площади, в разных местах я насчитала восемь бьющих фонтанов. Их украшали композиции из каменных и мраморных рыб, осьминогов, русалок, и прочей экзотической водной живности. Каждый фонтан был по-своему уникален, словно стремился перещеголять предыдущий своей изысканностью и замысловатостью композиции.

В центре ландшафта расположился огромный зеленый лабиринт, высотой в два человеческих роста, с пестрыми клумбами и густыми кустарниками, подстриженными в форме разнообразных зверей и птиц.

Но самое неизгладимое впечатление на меня произвело величественное строение у опушки леса. Огромное здание с высокими витражными окнами, фронтонами, украшенными лепниной, колоннадами балюстрад, черепичными крышами и массивными башнями с коническими шпилями.

В обе стороны центральное здание расходились на два крыла, в которых могли располагаться бальные залы – или что там еще у таких знатных хозяев бывает предусмотрено для торжественных приемов. Они соединяли основное строение с корпусами, увенчанными огромными стеклянными куполообразными крышами. По просматривающейся сквозь стекло обильной растительности: пальмам, лианам и пышным цветам, я догадалась, что это оранжереи, сооруженные для редких растений и экзотических деревьев.

Это был не дворец – дворцы, по сравнению с ним выглядят более вычурно и помпезно. На замок он тоже не тянул – тут нет ни рва, ни защитных фортификационных сооружений. А вот на дворянское поместье походил вполне. Или на какую-нибудь резиденцию венценосной аристократической особы.

– Ну, так что теперь скажешь, – спросила Анна приобнимая меня за плечи, – не ожидала увидеть такое?..