Казна императора

Близость к шоссе позволила кое-кому из гостей прибыть на автомобиле, и когда Тешевич въехал во двор, его взору предстала яркая картина смешения прошлого с настоящим. У длинной коновязи стояли верховые лошади, здесь же теснились коляски, а рядом с ними, наполняя двор сизым дымом газойля, фырчали моторами несколько спортивных авто, никак не вязавшиеся с патриархальным бытом усадьбы. Когда егеря и доезжачие вывели возбужденно гавкающую свору, это ощущение усилилось еще больше.

Увидев сразу два десятка породистых псов, Тешевич подумал, что все здесь делается по-старому, на широкую ногу и на него пахнуло чем-то домашним, бесконечно далеким и от этого еще более родным и привлекательным. И даже автомобили, казавшиеся до сих пор неуместными, в окутавшей все дымке прошлого, вдруг словно сменили свою сущность, становясь как бы последним мазком завершенной картины.

Охотники встретили появление поручика сдержанно. Кое-кто вообще позволил себе покоситься на дамское ружьишко, зато пан Ронцкий, перехватив один из таких взглядов, тут же высказался с благодушной прямотой:

– Я вижу, пан Тешевич, молодость берет свое, а?

– Что вы имеете в виду?.. – у Ронцкого был такой лукавый вид, что не улыбнуться в ответ было просто невежливо.

– Но, но, но… Я все понимаю… Пан поручник заботится о какой-то пани, не так ли?

Неожиданный вывод от взгляда на легкую двухстволку застал Тешевича врасплох.

– Ну, как сказать… – поручик несколько смешался, но заметив общее внимание, тряхнул головой. – Но, если надо, я готов!

– Вот и прекрасно! – Ронцкий обратился к присутствующим: – Панове, с вашего позволения я предлагаю сегодня пану Тешевичу сопровождать наших дам.

Против женского общества возражать, конечно, не приходилось, но когда поручик, отказавшийся тянуть жребий на номера, увидел Анелю Ронцкую в костюме амазонки, он вздохнул и подчинился обстоятельствам, так как только теперь понял истинный смысл тирады Ронцкого.

Позже, проезжая неторопливой трусцой вслед за Анелей бесконечные повороты лесной тропинки, Тешевич обдумывал, как ему вести себя дальше. Тропинка петляла в зарослях лещины, и каждый раз, когда конь Анели показывал бок, поручик видел слишком полное девичье бедро, туго обтянутое новенькими, скорей всего сшитыми специально для этой охоты, бриджами…

Пока кони гуськом шли по тропинке, разговор не завязывался, если не считать коротких реплик да поощрительных улыбок, которые панна Анеля время от времени дарила следовавшему за ней Тешевичу. Наконец тропинка вывела их на небольшую полянку, и здесь, придержав лошадь, Анеля обернулась к поручику:

– А почему пан не пожелал принять участия в охоте?

– Почему? – переспросил Тешевич и нарочно, подстраиваясь под шутливый тон спутницы, ответил: – Ну, мне кажется, здесь можно охотиться и за другой дичью…

– Например, за мной? – Анеля лукаво прищурилась, и как в прошлый раз Тешевич удивился ее внезапно возникшему сходству с паном Ронцким.

– Я, конечно, готов, – поручик охотно подыграл девушке. – Вот только надо решить, с каким оружием…

– Не надо, пан Тешевич, я думаю, вы знаете, что вооружены великолепно…

Какая-то двусмысленность проскочила в ее интонации, и уже заинтересовавшись, поручик спросил:

– А чего не надо?

– Ничего не надо, – Анеля капризно поджала губы и показала рукой на край поляны. – И этого не надо. Я вовсе не желаю оставаться в этой глуши!

– Помилуйте, какая глушь! – Тешевич не понял, что, собственно, имела в виду панна Анеля, и махнул рукой в сторону стоявшего у тропинки таксационного столбика с номером. – Вот, смотрите, вполне приличный лесок…

– Вы шутите? – Анеля чуть подобрала повод, и лошадь под ней начала перебирать копытами. – Скажите, пан Тешевич, у вас дома есть свечи?

– Конечно. В моем кабинете вообще только канделябры. По-моему, это так романтично…

– Какая романтика! Тут же кругом восемнадцатый век! У нас в гостиной висит керосино-калильная лампа, так и ей уже лет двадцать!

– Ну, это дело вкуса, – неодобрительно качнул головой Тешевич. – Не знаю, как вы, а я не переношу запаха керосина.

– Ах, да я не о том!.. – Анеля раздраженно завертела рукой, стремясь освободить ладонь от мешавших ей поводьев. – Сейчас во всей Европе электричество, автомобили… Там, в больших городах, жизнь! Я хочу уехать в Варшаву, поступить в университет, стать современной женщиной…

– Да ради бога. Кто ж вам мешает? Я не вполне понима… – начал было Тешевич, но Анеля оборвала его:

– Ах, ничего вы не понимаете! Кажется, вы готовы всю жизнь просидеть в этом захолустье…

– А почему бы и нет? – пожал плечами поручик. – Чем здесь плохо? Хорошо, тихо…

– Ну и оставайтесь!..