Казна Кальвадоса (СИ)

         Расставание Степанова с Хуанитой стало не менее трогательным. Они договорились подождать, проверить крепость чувств.  Павел бранил Степанова, называя растяпой. Миллионы надо брать, когда дают, а не когда в голову придёт. Если б не моя больная нога! Степанов так не мог. Возможно, он рассчитывал на долю в найденных сокровищах и уже полагал себя богатым. В любом случае, Степанов не отважился торговать сердцем.

         Обнявшись, Степанов и Хуанита стояли у бассейна в тени особняка Кальвадоса. Светила луна. Лунный свет обливал фигуры влюблённых. Они страдали молча. Скупые слёзы катились из глаз. В бассейне  любезничали аллигаторы. Звон цикад пел о любви. Духота тропической ночи сжимала горло, будто давила сила обстоятельств, заставляющих думать о разности характеров и слишком непохожей жизни. Если б Степанов умел не думать, а лишь любить, он остался с Хуанитой. « С ней не о чем говорить» , - терзал  душу Степанов. А дьявол шептал в ухо : « Разве с прежней твоей было о чём говорить?» Женщины существуют не для того, чтобы с ними говорить. Степанов был молод и не думал о Хуаните. Её-то всё устраивало!

         На веранде Педро прощался с Полли. Девочка не разделяла страсти богатого наследника. На предложение пожениться, когда вырастут, она ответила  красноречивым молчанием.

                                                          20

          Покачивал крыльями трансатлантический лайнер. Степанов шёл по рядам. Неверно шагнув, он едва не опёрся на редкие русые волоски затылка Бориса.

         Борис опустошал вторую бутылку баккарди.

- Пью, и мне не стыдно, - запинаясь, выговорил он.

         Сидевший рядом Витя осуждающе покачал головой:

- Прилетим, всё маме расскажу.

         Дальше – Полли увлечённо кормила колибри нектаром с лепестков роз. Баронесса пудрилась из лаковой косметички, поглядывая в окно, где нырял в облаках транспортный самолёт, возвращавший в Европу немецкое золото.

         Данила Евгеньевич схватил Степанова выше кисти, привлёк к себе:

- Степанов, ты уверен, старуха не обманет?

- Она обещала рассчитаться во Франкфурте.

- Смотри! Ты за неё в ответе. Обманет – уволю из Органов!.. Ты не помнишь, сколько всего достали ящиков?

- В первый день пятьдесят два. Потом ещё восемнадцать тысяч с чем-то…

- С чем-то! – передразнил Данила Евгеньевич.- Один ящик – целое состояние. За три дня мы достали восемнадцать тысяч четыреста тридцать два ящика. Восемь выбросил урод. Сколько выходит на каждого?.. Степанов, ты на родину думаешь возвращаться? Может, останемся? Прикупим на паях мыловарню?  Ресторанчик откроем?

- Данила Евгеньевич, с вами нельзя на паях. Обманите, - вежливо отклонил предложение Степанов.

- Как заговорил! Сотрудник московской милиции!

         От огромного количества золота мысли Данилы Евгеньевича скакали по извилинам вихрем.

- Дольщиков, дольщиков набрал, твою мать! – кипятился он, бегая глазами по салону.- Ну, зачем клоуны? Человеческий балласт. И так лениво землю копали. Я больше всех ящиков достал, а кто  учтёт? Пойти поговорить с баронессой? Но говорят, она врач Дахау,  что лютее смерти…

         Скакунов отвлёк Степанова, вырвав из словесных объятий начальника.

- Почему в самолёте столько лысых?- риторически спросил Скакунов. Он оглядывал Володю, Кальвадоса, лысоватого Бориса.- Хоть желание загадывай.

         Скакунов любовно поглаживал фотоаппарат-«мыльницу».

         Клоуны облачились в цирковые костюмы и опять дурачились. Пьер Пьеро ревел белугой, требуя, чтобы Мальвина поделилась топазами. Эрих навязчиво показывал пассажирам простреленную попу. Остальные пускали мыльные пузыри. Измученная стюардесса в который раз просила прекратить баловство, иначе она запросит экстренной посадки и высадит труппу в ближайшем аэропорту.

- Как нога? – поинтересовался Степанов у Павла.

- Спасибо. Лучше, - вяло отвечал тот, просматривая финансовые столбики газеты.

         Степанов сел на место рядом с Володей. Володя жадно поглощал рассыпчатые куски помонии.

- Володя, по-моему, в салоне абсолютно гнусно пахнет?

- Это от меня, - признался Володя. – Вернее , из сумки моей,- Володя толкнул саквояж под сиденьем. – Я кожу для тёщи исхитрился прихватить.

- Странно. Пахнет трупом.

- Труп и есть. Кошку во дворе лагеря Родригеса помнишь? Ободрала, рысь! – Володя закатал рукава , показал оцарапанные предплечья.

- Ягуар!

- Какая разница! Главное кожа… Маленький ещё. На полушубок лишь хватит. Я в багаж не стал сдавать. Украдут! Тёща будет довольна.

         Степанов брезгливо отодвинулся от  Володи, насколько позволяло кресло.

- Записанько, у тебя жена есть? Или только тёща?!

         Над ухом Степанова склонился Витя:

- Дядя Валера. Давайте отойдём на секунду.

          Степанов встал, пошёл за Витей. Группа суровых молодых латиносов, проигравших серебряную салатницу Дэвиса, она уткнулась в колено внушительному бразильцу, проводила сыщика и юношу тяжёлым взглядом. Мальчик повёл Степанова в нишу за перегородку, где стояли напитки и остатки обеда.

         Пробираясь по ряду, Степанов услышал слова Кальвадоса, обращённые к баронессе:

- Конечно же, брат мечтал принять участие в вашей экспедиции, но здоровье не позволяет ему покидать пределы дорогих швейцарских горнолыжных курортов. Знаете, необратимая форма аллергии…