Казна Херсонесского кургана

— Ну почитай, почитай, — с ухмылкой произнес Джексон и добавил: — Твоя жажда к познанию меня просто растрогала, вот найдем то, что ищем, со своей доли найму тебе персональный автобус, посмотришь все, что вздумается, от Евпатории до Керчи.

На следующей остановке вышло много пассажиров, и старатели уселись на задние сиденья. Мироныч стал с интересом листать книжицу, Боб с Джексоном, думая каждый о своем, какое-то время ехали молча.

— Послушай, Жень, — прервал молчание Боб, — если я тебя правильно понял, наши ямы нужно углубить сантиметров на тридцать-сорок?

— Ну, максимум на полметра…

— Это не так существенно, но ям-то больше тридцати, все углублять — уйдет неделя.

— Над этим я думал, — медленно выговорил Джексон. — Представь себя на месте тех, кто прятал клад: времени в обрез, только темная часть суток, а еще надо подумать о спасении собственной шкуры, ведь с кладом расставались наверняка только в самый последний момент, когда исход сражений уже не вызывал сомнений и у восставших умерла всякая надежда на перелом… Ну, был у них час-полтора, а сколько можно накопать за этот мизер в таком грунте?

— Полметра, не больше.

— То-то же, — удовлетворенно подтвердил Джексон. — Но это не очень-то надежно, и тогда клад сверху накрывают камешком, посолидней, и лишь потом забрасывают землей. Камней вокруг полно…

— Постой, постой, — перебил его Боб. — Значит, ты хочешь сказать, что в первую очередь надо углублять те ямы, где мы упирались в камень?

— А что, таких ям было много? — слегка удивился Джексон.

— В трех местах мы натыкались на камни как раз на той глубине, до которой ты велел рыть.

В глазах Джексона вспыхнула искорка:

— Ну вот и разгадка! Только роль холста в каморке папы Карло здесь принадлежит обыкновенной каменюге. Значит, один день каторжного труда и подайте мне защитные очки — я слепну от блеска богатства…

Боб внимательно посмотрел на руководителя экспедиции:

— Ты действительно веришь в успех, веришь, что все так и будет?

— А что мне еще остается? — ответил тот вполне серьезно. — Знаешь, соседский мальчишка, ему три годика, часто по утрам на кухне мне говорит: «Дядь Женя, что мне делать: я был маленький и стал маленький». Ему почему-то кажется, что за одну ночь он должен непременно вырасти. Так не бывает. Но и всю жизнь маленьким оставаться нельзя, надо когда-то становиться большим, а с учетом того, что не боги горшки обжигают, неплохо обучиться еще и гончарному искусству. И последнее, надо жить, постоянно задавая себе вопрос: «А почему не я?», и тебе многое станет по плечу.

На нужной остановке они вышли и Джексон, увлекая за собой команду, без промедления энергично двинулся по дорожке, ведущей в сторону кургана.

— Не отставать! — подгонял он друзей. — Вечером будем держать судьбу за талию, а может, и за вымя…

В лагере было тихо. Судя по вьетнамкам, проветривающимся на газете перед палаткой, Аркаша еще дрых. Едва отдышавшись, Джексон оглядел обстановку, закурил:

— Что-то мне все здесь не нравится. Не пойму в чем дело, но я вдруг почувствовал себя, как голый на корриде.

— Да вроде все как было, — пожал плечами Мироныч.

— Нет, мальчики, не то, что-то не то, — подозрительно понизив голос, произнес Джексон и не сильно пнул ногой в полог палатки. — Сокол ты наш сторожевой, ну-ка, очнись и выползай.

Палатка охнула, зашевелилась, и из нее показалась взъерошенная голова Аркаши. Ничего еще не соображая, спросонья он испуганно вытаращился на пришедших.

— Какие выразительные глаза, — с издевкой сказал Джексон, — ну, как у умной собаки, которая что-то хочет сказать и не может. Послушай Аркаша, ты случайно срать не хочешь?

— Отцепитесь от меня! — вскинулся вдруг Аркаша, когда до него дошел весь смысл услышанного. — Хоре за фраера меня держать, гробокопатели несчастные, видал я вас на болту!

— У-у, как мы заговорили, — Джексон даже посерел лицом. — У пролетария советского сервиса вновь проснулось классовое сознание? Или ты тут без нас кладик отрыл и приобрел курган в личную собственность?

— Ничего я не отрыл, и оставьте меня в покое. Я спать хочу!

И он снова скрылся в палатку, как улитка в раковину.

— Ладно, ребята, за дело, — сказав Джексон бросив окурок. — Беритесь вдвоем за первую яму, если что, я подключусь. А с этим засранцем разберемся после.

Боб и Мироныч быстро разделись до плавок и уже через несколько минут стали копаться в яме. Джексон же решил подняться на самую вершину кургана и осмотреть окрестности — непонятное, незнакомое чувство беспокойства никак не оставляло его, а, скорее наоборот, усиливалось.

Время в этот день неслось стремительно. До обеда удалось расковырять только одну яму. Пообедав и немного отдохнув, совместными усилиями взялись за вторую. Джексон тоже трудился, наравне с компаньонами, но это ничего не изменило — там ничего не было.

— Ладно, черт с ней, этой, — сказал он, когда они уселись на очередной перекур. — Осталась последняя, третья, наши шансы растут…

— А настроение падает, — устало вздохнул Мироныч, многозначительно глядя в сторону Аркашиной палатки.