Казначей

– Может, вам лучше вообще не принимать его? – предложил Хамидуллин. – Мы сами проверим его и побеседуем с ним.

– Нет, я хочу сам с ним переговорить, – упрямо ответил Гудниченко.

– Тогда разрешите мне остаться с вами в кабинете?

– Не разрешу. В крайнем случае, справлюсь с ним и сумею продержаться до тех пор, пока ваши ребята добегут в кабинет из приемной. И не забывайте, что я буду вооружен. В кабинете у меня есть оружие.

– Возможно, он тоже об этом знает.

– Вы полагаете? – впервые задумался о такой опасности Анатолий. – Хорошо. Сделаем так. Пистолет оставим, а обойму я спрячу в другом месте. Так будет надежнее.

– Может, мы установим видеокамеру или подключим магнитофон?

– Нет. Это лишнее. Если он сумасшедший маньяк, то я его быстро вычислю и позову ваших сотрудников. А если действительно хочет рассказать мне нечто важное, то для этого не нужно, чтобы этот разговор фиксировался на камеру или на пленку. Вы меня понимаете?

– Вполне. Я сам его проверю. И сам буду ждать вас в приемной. Есть еще какие-нибудь пожелания или приказы?

Полковник был офицером с многолетним стажем и привык к подобным утренним звонкам и беспрекословному подчинению приказам старших по званию. Гудниченко положил трубку и отправился бриться. В девять утра он уже был на своем рабочем месте. В этот день за ним приехала не одна машина с двумя телохранителями, как это обычно бывало, а сразу две. В приемной центрального офиса банка находилось сразу несколько сотрудников службы безопасности. Казалось, все было готово к визиту неизвестного гостя.

Теперь оставалось ждать. Несколько раз Анатолий смотрел на телефон, размышляя, правильно ли он поступает. В конце концов, легко просто снять трубку и позвонить «Бакинскому Другу». Или его представителю в Москве. И на этом все сомнения и страхи могли закончиться. С другой стороны, ему самому было интересно, какую страшную тайну скрывает этот человек, если его так боится даже сам «Бакинский Друг».

Ровно в десять часов утра в здание банка вошел пожилой мужчина лет шестидесяти пяти, среднего роста, седой, с резкими морщинами, пересекавшими лицо. Одет он был достаточно опрятно. Незнакомец предъявил документы на имя Мактуба Сабирова. По распоряжению руководителя службы безопасности ему выписали пропуск и разрешили подняться наверх в сопровождении одного из дежурных. Уже наверху, перед тем как пропустить его в приемную, сразу двое бывших офицеров МВД его тщательно обыскали. Он следил за ними с явным одобрением и пониманием. Сотрудники проверили каждую нитку на его одежде и только затем пропустили в приемную. Здесь его проверили еще раз. В десять часов сорок одну минуту он наконец вошел в кабинет президента банка.

Анатолий увидел этого человека, когда он был еще на первом этаже. Затем увидел его в своей приемной. Мониторы показывали лицо незнакомца. Теперь Гудниченко просто был убежден, что никогда не видел своего гостя. Рахимов вошел в кабинет и замер у порога.

– Здравствуйте, – сказал Анатолий. – Входите, не стойте, если уже проделали такой долгий путь.

– Вы так похожи на своего отца, – пробормотал Рахимов, проходя к столу. Он не стал протягивать руки, и это было к лучшему. Анатолий показал ему на длинный стол для заседаний, где они могли усесться напротив друг друга. Так было лучше и из соображения безопасности. Стол был большой, и незнакомец не сумел бы дотянуться до своего собеседника. Ему пришлось бы огибать стол, потратив на это несколько драгоценных секунд. А за это время из приемной успели бы ворваться телохранители.

– Итак, вы хотели меня видеть, – начал Анатолий, – можете излагать причины, побудившие вас так срочно со мной встретиться.

– Мне нужно было вам многое рассказать, – поднял голову гость, – у меня мало времени. В любую минуту они могут узнать, где я нахожусь, и прийти прямо сюда. Смерти я не боюсь, но мне необходимо многое вам рассказать, обелить доброе имя вашего отца, и поэтому я должен торопиться.

– Начинайте, – несколько иронично разрешил банкир.

– Дело в том, что мы сидели все вместе. Трое молодых ребят. Ваш отец, попавший туда по политической статье. Где-то он сказал, что в Германии хорошие дороги. Где-то сказал, как продумана система ирригации на прусских огородах, насколько там налажен быт. На него написали письмо в соответствующие органы. Самое печальное, что он даже не отпирался, не считая себя виноватым. Мальчик, который в семнадцать лет воевал, был уже мужчиной, но бесхитростным, смелым, честным мужчиной, который не любил лгать, изворачиваться, приспосабливаться. Ему дали десять лет лагерей и отправили на Колыму.

Говоривший явно волновался. Анатолий был спокоен. Он уже слышал этот рассказ или похожую на него историю еще несколько лет назад, когда в его старой квартире появился «Бакинский Друг». Тогда он всерьез опасался за свою жизнь. Сейчас он был известный банкир, сидевший в своем кабинете под охраной вооруженных людей. И уже не боялся этого гостя, который пытался что-то рассказать. Поэтому Анатолий слушал спокойно, чуть презрительно глядя на этого непонятного посетителя.