Казначей

– Но постепенно вашего отца начали мучить сомнения. Он стал сомневаться, правильно ли сделал, согласившись помочь «Бакинскому Другу», который демагогически заявлял, что это деньги для больных, пожилых, измученных в лагерях людей. Для человека, который сам провел в лагерях лучшие годы своей молодости, это были почти святые понятия. Но ваш отец был достаточно разумный человек. Он понимал, что деньги собираются не только и не столько для несчастных стариков и изувеченных лагерным бытом заключенных. Они как раз оттуда почти ничего не получают. Это деньги на продолжение воровской жизни, на разгульную жизнь наших «королей», на новые убийства и грабежи. На каждой пачке денег была кровь и страдания других людей. И твой отец начал это отчетливо осознавать. Мы с ним много говорили на эту тему. Я ведь много ездил в Киев на встречу с твоим отцом. Думаю, что я перевез несколько миллионов долларов. Может, даже больше. Потом начались все эти события. В газетах подробно рассказывали обо всем, что происходило раньше в нашей стране, о лагерной жизни, о миллионах людей, оказавшихся заключенными. В общем, эти статьи вызывали у твоего отца настоящее потрясение. Он уже вышел на пенсию, не считал вправе работать на столь высоком посту и одновременно быть казначеем мафии. Но эта обязанность стала его тяготить. Он признался мне, что все чаще и чаще задумывается над этим. Ведь раньше он считал невозможным само изменение той порочной системы, которая привела его в лагеря. А сейчас появился шанс. В девяносто первом в Москве прошли выборы первого Президента России. Вот тогда твой отец и поверил, что все может измениться. Мы встретились с ним в последний раз в начале июля. Он тогда твердо решил сдать весь воровской «общак» государству и самому заявить об этом в милицию. Я его долго отговаривал, пытаясь объяснить, насколько это опасный шаг не только для него, но и для всей его семьи. Больше всего его волновало ваше положение, Анатолий. Ведь вы работали в Москве, и он боялся, что не сможет вас защитить. Я понимал, что обязан рассказать о его настроении «Бакинскому Другу» и остальным криминальным авторитетам, но я ничего не мог сделать. Ваш отец помогал нам, опекал нас тогда, когда мы могли быть раздавлены, как молодые птенцы, выпавшие из гнезда. Поэтому я не мог его сдать.

Он снова налил себе немного воды. Сделал только один глоток. Поставил стакан на стол рядом с собой.

– Я понимал, что все это может кончиться очень плохо. И не знал, что делать. Ваш отец сказал, что деньги он спрятал в специально оборудованном тайнике и сдаст их государству. Я снова попытался его отговорить. Но он сказал, что один не справится, а меня подставлять не хочет. Он был достаточно разумный человек и понимал, что за ним могут следить. Он даже предполагал, что за ним следит один из ваших соседей по даче, который часто случайно появлялся у вас дома, расспрашивая всех родных об отце…

– Так и было, – потемнело лицо у Анатолия, – отец чувствовал людей.

– Поэтому он решил послать в милицию кого-то из близких. Он так и сказал, что расскажет обо всем вам или своему зятю. Но вы были в Москве, а зятю он рассказать наверняка не успел. И тогда случилось то, чего я боялся больше всего на свете. Они узнали о его намерениях. Я был в Минске, когда мне позвонил «Бакинский Друг». Он был в ярости, в страшном гневе. Он ведь обычно старается не кричать. А на этот раз он просто орал. «Ты знал, что он собирается сдать наши деньги государству, и молчал, – бушевал «Бакинский Друг», – значит, ты хотел провернуть это дело вместе с ним. Или ты уже работаешь платным агентом в уголовном розыске?» Нужно было слышать, какие слова он мне говорил. Я молчал, ошеломленный его обвинениями. Я не мог понять, откуда он об этом знает. Но понял, что твоему отцу угрожает опасность. «Только не трогай его, – попросил я своего бывшего лагерного товарища, – он просто запутался и не знает, что ему делать». Но в ответ я услышал только гудки. Тогда я начал звонить вам домой, пытаясь предупредить вашего отца о смертельной опасности. Я все еще думал, что можно найти какой-нибудь выход. Но когда я позвонил, то узнал, что Андрей уже погиб. Его сбила машина. Кажется, об этом вы мне и сообщили.

– Возможно. Я помню ваш звонок как раз после похорон отца.