Казнить нельзя помиловать

Я взвесил все улики и решил, что когнитивные способности и уровень интеллекта у Кая хоть и снижены, но не настолько, чтобы помешать ему сформировать mens rea. Иначе говоря, расстройство обучения не позволяло ему, вероятно, усваивать сложные понятия (например, мешало распоряжаться финансами), но не было никаких причин предполагать, что он не мог предвидеть и понимать последствия своих действий – он собирался встретиться с несовершеннолетней девушкой с намерениями заняться с ней сексом, а это нарушение закона.

Солиситоры попросили меня высказать мнение по поводу того, насколько Кай беззащитен и внушаем. Мне подумалось, что это несколько неоднозначный вопрос. Конечно, он был и беззащитен, и внушаем. Он не мог разобраться в собственном бюджете, его финансово эксплуатировали ближайшие родственники, так что потребовалось назначить ему доверенное лицо. К тому же на него, по-видимому, надавили, чтобы заставить съехаться с 17-летней подругой, когда он стал отцом ее ребенка: по его словам, он не хотел этого делать. Следовательно, я заключил, что по совокупности обстоятельств его, пожалуй, легче было уговорить вступить в сексуальные отношения, чем среднего человека. Далее, из переписки следовало, что именно Китти спровоцировала флирт и именно она первой предложила секс.

Поскольку у Кая не было никаких сопутствующих психических болезней (ни депрессии, ни психоза) и поскольку он отдавал себе отчет, что такое возраст согласия, не было, по-видимому, никаких оснований направить его в психиатрическую больницу. Лечить было нечего, по крайней мере с точки зрения психиатра. Я порекомендовал в случае, если Кай попадет в тюрьму, подобрать там для него реабилитационные курсы, чтобы скорректировать поведение в дальнейшем и снизить риск сексуальных нападений. Предыдущая Программа лечения для сексуальных преступников, которую разработала Королевская служба тюрем и пробации для заключенных в Великобритании, обернулась позорным провалом: исследования, проведенные в 2012 году, показали, что она не снижает и даже, возможно, слегка повышает риск рецидивов, однако закрыли ее лишь в 2017 году. Но для Кая были и другие варианты, более новые. Разумеется, для этого требовалась какая-то вовлеченность и мотивация с его стороны, чего он в момент обследования не показал, поскольку пытался отрицать, что совершал правонарушение, прибегая к отговоркам про зарядку для телефона – по меньшей мере жалким.

Хотя я в своем отчете старался как можно более полно отвечать на вопросы, которые задали мне солиситоры, я понимал, что сам себе противоречу: утверждаю, что Кай подлежит уголовной ответственности, но оговариваюсь, что при этом он беззащитен и внушаем. Вместо того чтобы вычитать окончательный текст отчета на предмет опечаток и грамматических ошибок, как обычно, я дня два не мог выбросить его из головы. Нет, я прав, решил я наконец. Кай действительно и то, и другое, и третье, даже если это несовместимые вещи, по крайней мере на первый взгляд.