Казнить нельзя помиловать

Я снова поймал себя на мысли о «вдохновляющих» звездных историях о выздоровлении и о том, насколько они далеки от трагедии многих больных, чья реальность была гораздо мрачнее, как у Гарри. Ясно, что любое самоубийство – причина основательно задуматься, и так и должно быть. То же самое относится и к другим трагедиям, например, когда наши больные совершают тяжкие насильственные преступления, хотя вроде бы совершенно очистились на нашей реабилитационной мойке – на языке руководства это называется «новейшие события» или «серьезные нежелательные инциденты». Такие случаи – неотъемлемая часть работы с пациентами высокого риска, которые вездесущи в сфере судебной психиатрии. Когда я сталкиваюсь с таким пациентом, я изо всех сил стараюсь избежать возможных недочетов в лечении, предлагаемом и мной самим, и моими коллегами, и прекрасно понимаю, почему некоторые мои собратья-психиатры, вроде Дженни, сторонятся их как могут и выбирают себе не такую сложную категорию клиентов.

Глава двадцать седьмая. На потеху публике

Шли месяцы, родительские обязанности мало-помалу становились не такими изнурительными, и я снова поймал себя на том, что в случайные промежутки свободного времени я просто не в состоянии посидеть спокойно. Мало того что я не мог расслабиться – хуже того, я и не хотел. Я хотел что-то создать, каким-то образом усладить публику рассказами о мире судебной психиатрии. В этом помогал блог на Huffington Post, но у меня не было ощущения, что эта платформа достаточно велика, чтобы донести мои сообщения до широкой аудитории. Жена качала головой и поддразнивала меня, и поделом, – мол, лучше бы нашел себе какой-нибудь более подходящий кризис середины жизни.

Я попробовал разные хобби. За полтора года я приложил руку к покеру, любительскому боксу и сочинению рассказов. Как правило, я не подступал к делу с осторожностью, а нырял как в омут с головой. В случае покера я купил несколько книг по стратегиям и вставал в полшестого утра, чтобы позубрить их перед работой. В случае бокса требовал от тренера, чтобы тот разрешил мне спарринг, когда я был еще не готов. В случае рассказов я не только проглотил несколько книг о писательском ремесле, но и несколько месяцев ходил на курсы писательского мастерства при Guardian. Интервьюеры и озабоченные родственники спрашивали меня, уравновешивают ли эти развлечения всю напряженность и трагичность моей повседневной профессиональной жизни. Честно говоря – нет. По крайней мере, на сознательном уровне. Я просто что-то делаю, и все. Думаю, если бы я был бухгалтером или рабочим на складе, я бы просто проживал эти часы досуга как придется раз за разом. Но у меня низкий порог переносимости скуки, и мной постоянно руководит ошибочное чувство, что будет проще, чем на самом деле.

В своих хобби я достиг кое-каких успехов (в боксе и покере – так себе, в писательском мастерстве – очень неплохих). Каждое хобби давало возможность слегка отвлечься. Но мне нужно было что-то более масштабное. Более напряженное. Что-то такое, что разбудило бы дремлющие во мне силы. Такой кризис середины жизни, который соответствовал бы моему непомерному честолюбию.

Буду откровенным: это был не первый мой заход в стендап. Я уже ступал на эту стезю лет в 25, когда только получил врачебную квалификацию. За три года я выступил раз 40. За это время я перебрался из Ньюкасла сначала в Сидней, потом в Эдинбург, а затем в Эссекс. Мне недоставало самодисциплины, и я не «тренировал» форму подачи материала. Выступал я случайно и бессистемно, то месяц-полтора трудился не покладая рук, то зависал на несколько месяцев. Лет в 27 я окончательно признал себя побежденным как комик-стендапер. Прошло больше 10 лет, и вот в 2019 году я ни с того ни с сего ощутил необычайно сильный импульс попробовать еще раз. Озарение случилось со мной, когда я ехал домой с работы. Я составил реалистичное целевое расписание: две недели на составление пятиминутного скетча и еще две недели на то, чтобы организовать мое первое выступление после возвращения. Остаток пути у меня в голове так и роились идеи шуток. Стоило мне войти в дверь, как я ринулся наверх, схватил ручку и все записал. Через час жена позвала меня ужинать. Я крикнул через плечо, что занят и разогрею еду потом. Через два часа текст был готов. Наутро я организовал себе выступление, которое должно было состояться через несколько дней.