Кейджера Гора

Кроме того, к немалому удивлению и неудовольствию остальных девушек, которые, возможно, к настоящему времени успели несколько разбаловаться мягким обращением, нас перевозили с соблюдением строжайших мер безопасности. С тех пор как мы покинули здание агентства в Аре, и до того момента, как вошли на территорию дворца в Аргентуме, с нас не снимали цепей того или иного вида. Подозреваю, что из всех девушек, и возможно, из всего свободного штата агентства, только я подозревала об истинных причинах этой поездки в Аргентум и таких мерах безопасности. Я сомневалась, что Майл из Аргентума особенно интересовался нашей группой банкетных рабынь, как таковой. Разумеется, этого добра и в Аргентуме было навалом. Я подозревала, что, скорее всего, его интересовала одна, вполне конкретная рабыня из группы. И вот сегодня вечером меня привели к нему на поводке и в наручниках. Мой провожатый, служащий агентства, доставив меня в покои Майла, освободил меня от этих пут и передал заказчику. Генерал арендовал меня на эту ночь.

— Выпяти грудь, Тиффани, — приказал он.

— Да, Господин, — сказала я, и сделала даже больше того, выпрямив спину, втянув живот и расправляя плечи, в результате мои груди поднялись высоко, и нагло устремились в его сторону, совсем как у рабыни для удовольствий, представляющей себя для осмотра или использования.

— А Ты прелестна, Тиффани, — отметил Майл.

— Спасибо, Господин.

— И мне доставляет удовольствие командовать Тобой, — признался он.

— Да, Господин.

— Ты, правда, столь хороша, как о Тебе говорят, Тиффани?

— Пользовавшиеся мной мужчины нашли меня приемлемой, Господин.

— Мы с Тобой сейчас сыграем в небольшую игру, Тиффани, — улыбнулся он.

— Мы притворимся, что Ты — Шейла — Татрикс Корцируса.

— Но я — Тиффани, — испуганно сказала я. — Я рабыня для праздников, собственность компании Эмильянуса!

— Но мы же только притворимся, не так ли? — спросил он, хитро прищурившись.

— Как пожелает Господин, — сказал я, не понимая, что он затеял.

— Но ноги, — скомандовал Майл, и я мгновенно оказалась на ногах. — Прямее!

И я выпрямилась еще больше, а он, тем временем, сходил к стене комнаты, к стоящему там сундуку, и вернулся с прекрасным, желтым, шелковым покрывалом. Это покрывало он накинул мне на плечи и расправил на манер королевской мантии.

— Кто Вы? — спросил он.

— Я Тиффани! — не задумываясь ответила я. — Тиффани, рабыня для праздника, собственность компании Эмильянуса!

— Но мы играем, не так ли? — напомнил он и я задрожала. — А теперь попробуем еще раз. Кто Вы, на самом деле?

— Шейла, — нерешительно пробормотала я. — Шейла — Татрикс Корцируса.

— Я так и думал, — усмехнулся генерал.

Я потрясенно и испуганно посмотрела на него.

— А теперь садись на стул, — велел он.

— Но я не осмеливаюсь! — пролепетала я.

Даже одна только мысль о том, чтобы присесть на такой стул привела меня в ужас. Это же стул свободного человека! А всего лишь рабыня. Меня же могут избить плетью до полусмерти, а то и сразу убить, даже за попытку сесть на такой стул. Самой большой честью, которой я могла бы ожидать в связи с этим стулом, было бы разрешение встать подле него на колени, лечь у его основания, или, возможно, быть прикованной цепью за шею рядом с ним.

— Мне повторить приказ? — холодно поинтересовался он.

— Нет, Господин! — простонала я, и как на казнь поплелась к стулу.

Какой маленький и испуганный и казалась самой себе сидя на нем!

— Сядь прямее, по-королевски величественнее, и положи руки на подлокотники, — подсказывал он. — Вот так, хорошо.

Осмотрев меня со всех сторон, он подошел к стулу и, склонившись, тщательно расправил на мне покрывало. Потом снова отстранившись, осмотрел меня еще раз, и видимо, оставшись доволен, проговорил:

— Хорошо!

И сам уселся по-турецки, на каменном полу, в нескольких шагах от меня.

— Да, — кивнул он. — Хорошо. Это, то что нужно.

Сейчас, сидя на полу, он оказался ниже меня. Угол его зрения был почти тем же, что и тогда в тронном зале Корцируса, когда он стоял на нижних ступенях постамента, и смотрел на меня, сидящую на троне.

— Я никогда не забываю лица, — повторил он мне, и в комнате повисла напряженная тишина.

— Кто Вы? — вновь задал он тот же вопрос.

— Я — Шейла, — ответила я, как мне было приказано — Татрикс Корцируса.

— Да, — кивнул Майл. — Это — это Вы.

Мужчина вновь поднялся, и приблизившись ко мне, сдернул покрывало. Но не унес, как я ожидала, а сложил его вдвое, потом снова и снова, до тех пор, пока у него в руках не оказался, плотный, толстый около шести дюймов толщиной, и длинный — до семи футов, шелковый шнур.

Тут он исчез из поля моего зрения. И вдруг этот шелковый шнур упал на меня сверху, опоясал меня и плотно прижал меня спиной к спинке стула. Майл снова появился и присел на то же самое место на полу.

— Да, — пробормотал он, — точно, по крайней мере, один серебряный тарск.

Я припоминала, как в большом тронном зале, к ярости очень многих из моей свиты, он высказал прогноз относительно моей цены как рабыни на открытых торгах.