Кейджера Гора

Она расставила блюда на подносе, и, принеся одну из подушек, в обилие раскиданных вдоль стен комнаты, уложила ее перед столом. Пока она ходила, я рассмотрела на подносе, тарелку с фруктами, несколько клиновидных ломтиков желтоватого хлеба, и пиалу с горячей, судя по поднимающемуся парку, аппетитно пахнущей, темно-коричневой, почти черной жидкостью.

— Позвольте мне освободить Госпожу от покрывала, — заявила она, направившись ко мне.

Я испуганно отпрянула.

— Сейчас довольно тепло для этого, — Сьюзан улыбнулась и подошла ко мне, протягивая руки к моему импровизированному одеянию, но я снова отстранилась. — Пожалуйста. Ну не надо стесняться. Я мыла Госпожу много раз. И Госпожа очень красива.

Я нерешительно позволила покрывалу соскользнуть до бедер. При этом я безошибочно разглядела восхищение в глазах девушки. Надо признать, мне это понравилось, и я больше не стала противиться тому, что она забрала покрывало.

— Да, — выдохнула она, — Госпожа действительно красива.

— Спасибо, — поблагодарила я ее, наблюдая, как она сворачивает покрывало и укладывает его на большую кровать.

— Сьюзан, это — твое имя? — поинтересовалась я.

— Да, Госпожа, — улыбнулся девушка.

— А Ты знаешь для чего нужны эти кольца? — наконец решилась спросить я, указав на тяжелое кольцо на полу, и те два, что висели на стене.

— Это — рабские кольца, Госпожа, — ответила Сьюзан.

— И в чем их назначение? — спросил я, напуганная ее ответом.

— Рабов или рабынь можно привязать к ним веревкой или приковать цепью, — пояснила девушка.

— Значит, в этом месте есть рабыни? — сделала я очевидный вывод, и

понимание этого ужасно встревожило меня, но, в то же самое время, я почувствовала и необыкновенное возбуждение. Мысль, что я могу оказаться рабыней, и что это могло бы означать для меня, внезапно, вспышкой молнии пронеслась через мое сознание. В это мгновение я была столь взволнована, столь потрясена тем, чем это мне грозит, что едва удержалась на ногах.

— В этом месте живут настоящие мужчины, — сказала девушка.

— Ох, — я смогла только вздохнуть.

Я не поняла ее фразы. Разве она не знала, что настоящие мужчины отреклись от своей природной сущности, отринули свою мужественность и подчинились предписанным стереотипам? Разве она не в курсе современных политических определений? Иногда я спрашивала себя, неужели не осталось иного вида мужчин, настоящих мужчин, таких, которые как настоящие львы, не склоняются перед отрицательным отношением окружения к их сущности, а просто следуют своим путем, предписанным им самой природой. И сама же себе отвечала, что нет, такие мужчины, конечно, не могут существовать. Они, настоящие мужчины не стали бы притворятся, что согласны с равноправием женщин, позволять им думать, что они то же самое, что и мужчины. Нет, скорее всего, как это и назначено их природой, они просто использовали бы женщин для своего удовольствия, держали бы их, властвовали над ними, владели и дорожили ими, возможно также как лошадьми или собаками, или… как женщинами, с дрожью подумала я.

— Не хотела бы Госпожа отдать должное ее завтраку? — спросила Сьюзан и, заметив, что я зачарованно смотрю на тяжелое кольцо, вмурованное в пол, добавила, — Если Госпожа пожелает, то она может привязать меня к нему и выпороть меня.

Пораженная услышанным предложением, я уставилась на нее.

— Нет, — наконец смогла выговорить я. — Нет!

— Я пока приберусь в комнате, — объявила девушка, — и наведу порядок, чтобы Госпоже было комфортно.

Она обернулась, отошла к стене комнаты, у которой стоял туалетный столик. Там Сьюзан принялась вытаскивать из выдвижного ящика стола различные предметы, такие как, расчески, щетки и пузырьки, и расставлять их на его поверхности, перед зеркалом. При этом двигалась она с невероятной грацией.

Взглянув в зеркало, она заметила меня, стоящую позади нее и наблюдающую за ее действиями.

— Госпожа? — обратилась Сьюзан ко мне.

— Ничего, — отозвалась я, и она продолжила свою работу.

Она поправила подушки, до того беспорядочно лежавшие вдоль стены, затем подошла к раздвижным дверям в другой стене комнаты и сдвинула одну из них в сторону на несколько дюймов. Она просунула руку внутрь шкафа, оказавшегося за дверью, и извлекла оттуда нечто, что висело там, на крюке, подвешенное за петлю на ручке. Я задохнулась.

— Госпожа?

— Что это? — с дрожью в голосе спросила я.

— Плеть, — ответила Сьюзан, озадаченно глядя на меня, и видя мой интерес, она принесла ее ко мне.

Я, рефлекторно, сделала шаг назад. Она держала это в руках поперек тела. Белая рукоять плети в длину составляла около восемнадцати дюймов, и была расшита желтым бисером. К одному из концов рукояти крепилась петля, а с другого свисали пять гибких желтых ремней, примерно в два с половиной фута длиной, и полтора дюйма шириной каждый.

Я вздрогнула, едва представив, что я могла бы почувствовать, будь этот ужасный предмет применен к моему телу.

— Меня будут пороть этим? — спросила я, с ужасом ощущая свою наготу и беззащитность.

— Я так не думаю, Госпожа, — рассмеялась девушка.