Кейджера Гора

— Да, — сердито ответил он.

— И это потому, что я — в тысячу раз важнее любой свободной женщины, — объяснила я — для обоих, и для мужчины и, в моей душе и в моих чувствах, для меня самой.

— И кто же Ты, в таком случае? — поинтересовался мой господин.

— Я — рабыня, — просто ответила я.

Друз угрюмо смотрел себе под ноги

— Вы мужчины, ведете себя странно, Вы берете свободных женщин в свободные партнерши, но при этом мечтаете о рабынях. Вы даже мечтаете о свободной женщине как рабыне. Впрочем, я сомневаюсь, что любой гормонально здоровый мужчина не хочет нас как рабынь. Если он этого не хочет, то подозреваю, что у него что-то не в порядке с воображением. Неужели, Вы думали, что результатом Ваших размеров и силы, Вашей энергии и быстроты не станет Ваше господство? Неужели Вы решили, что все это всего лишь некий пугающий, необъяснимый, статистический перекос? Разве Вы не можете разглядеть законов природы? Неужели это так трудно рассмотреть? Как, по-вашему, почему мужчины делают из нас рабынь, и надевают на нас ошейники? Да потому, что они хотят нас как рабынь. И почему Вы думаете, мы становимся такими превосходными рабынями? Да просто мы уже ими рождаемся.

— Но ведь, если я займу свое место согласно законам природы, — заметил он, — то, очевидно, Тебе придется встать на свое.

— Кажется, что я уже там, Господин, — намекнула я, демонстративно подергав веревки.

Друз Ренций с интересом смотрел на меня.

— Я нахожусь на своей ступени, — сказала я. — Осталось совсем немного, необходимо, чтобы и Вы поднялись на свою.

— У Тебя даже нет имени, — напомнил Друз.

— Возможно, если это понравится Господину, он даст мне имя.

— Похоже, мне и правда стоит как-то назвать Тебя, — пробормотал он. — Несомненно, было бы удобнее приказывать и подзывать Тебя, если бы у Тебя было имя.

— Да, Господин, — поддакнула я.

Конечно, это имя было бы ничем иным как рабской кличкой. Такие имена, как и ошейники, рабыни носят вне зависимости от их желания. Некоторые рабовладельцы полагают, что такие клички, являются чем-то вроде голосового поводка. Произнесение клички, как внезапный рывок поводка, немедленно приковывает внимание рабыни к хозяину и его желаниям. В любом случае, рабское имя, и знание того, что это — именно рабская кличка глубоко впечатывается в сознание рабыни. Кроме того, конечно, это — единственное имя, которое у нее есть.

Он вновь отвернулся от меня.

— Вы все еще не решаетесь принять меня такой, какая я есть, полной рабыней, не так ли? — спросила я.

— Возможно, — проворчал Друз Ренций.

— Если Вы желаете, — сказала я, — относитесь ко мне как презираемой закованной шлюхе. И Вы обнаружите, что я хорошо отвечу Вам в этой роли.

Он порывисто обернулся ко мне, и спросил:

— А Ты думаешь, что я Тебя не презираю? — поинтересовался Друз.

— Господин? — вздрогнула я это его пронзительного взгляда.

— Я презираю Тебя, — сердито произнес он, глядя в окно — за Корцирус, за твою бессмысленность, за твою мелочность и жестокость, за то, что Ты — это Ты, и за то, что Ты сделала со мной.

Я сжалась в своих путах.

— И за то, что Ты невыносимо красива, — добавил он, после паузы. — За то, что Ты мучительно желанна!

Я, молча, смотрела на него.

— Я — свободный мужчина! — сорвался он на крик. — Я воин!

— Вы хотите, чтобы я притворилась свободной женщиной? — спросила я. — Я могу сделать это для Вас. У меня огромный опыт, я делала это в течение многих лет. Время от времени я даже сама верила в это. Я могу снова это повторить! Прикажите мне, если Вы желаете притворства!

— Ты — рабыня, — отрезал мужчина. — И это — все, что Ты есть. Не дразни меня.

— Простите меня, Господин.

— Изо дня в день, из ночи в ночь, я боролся со своими чувствами к Тебе. Я с головой погружался в свои обязанности. Я изнурял себя упражнениями на тренировках. Я даже искал утешения в тавернах, в руках других женщин. Я попрекал себя за свою глупость. Я ругал себя последними словами за свой идиотизм! Я корил себя за свое безумие! Но я не смог изгнать Тебя из своего ума! Когда-то зажженный Тобой в моем сердце огонь страсти лишь жарче загорелся! А Ты даже не свободна!

— Да, — с внезапной злостью признала я. — Я действительно не свободна!

— Рабыня! — закричал он на меня.

— Да! — крикнула я в ответ. — Рабыня!

— Давай, торжествуй, рабыня, — прорычал Друз Ренций, — Ты, своей хитростью, и своей коварной красотой, победила солдата и свободного мужчину.

— Ну, так накажите меня за это. Ведь я принадлежу Вам.

— Не волнуйся, — прошипел мужчина. — Ты еще будешь наказана за Корцирус, и за твою дерзость. Но даже и теперь, когда Ты беспомощна в моих веревках, я нахожу Тебя невыносимо желанной и изысканно красивой.

— Спасибо, Господин, — прошептала я тихим голосом.

— Вы разрушаешь меня, — устало пробормотал Друз. — Ты разрываешь мое сердце!

Я испуганно опустила голову.

— Ты превращаешь меня в раба! — вдруг крикнул он.

— Но, именно я — рабыня, — напомнила я.

— Я ненавижу Тебя! — отчаянно выкрикнул мужчина.

— Я так не думаю, — покачала я головой.

— Ты стала для меня тем же, чем была Шейла, та, что была настоящей Татрикс Корцируса, для Лигурия!