Кекс с изюмом, или Тайна Проклятого дома

Девушки тут же разлетелись в стороны и имитировали бурную деятельность по уборке своего павильона, что, впрочем, не лишило их пары подозрительных взглядов, брошенных проходящими мимо полицейскими.

Солнце, улыбаясь, светило с небес, и его лучи вспыхивали яркими искрами на пузырях, которые то и дело всплывали над кустами.

ГЛАВА 21, в которой кое-кто проявляет явное неуважение к полицейскому при исполнении

Детектив Слоувей неспешной походкой шел по центральной улице Груембьерра. День клонился к концу. Золотое солнце растопленным маслом медленно стекало за крыши. Камни мостовой постепенно остывали, отдавая накопленный за день жар. Крики стрижей, такие пронзительные днем, звучали грустно и загадочно.

Теперь, вечером, когда настырное светило перестало бессовестно заглядывать в каждый уголок, и Каштановый бульвар стал постепенно окутываться вечерними уютными сумерками, гулять по Груембьерру становилось особенно приятно. Слоувей шел и скользил профессиональным цепким взглядом по ярким витринам опрятных магазинчиков и лавок.

Впрочем, особой нужды в таком пристальном внимании со стороны блюстителя порядка не было: в этом тихом городке почти не случалось каких-либо серьезных преступлений. Во вчерашнем журнале происшествий была отмечена лишь кража трех пар голубых в горошек панталон, развешанных на просушку женой зеленщика. В результате расследования выяснилось, что оные панталоны были сжеваны соседской козой, которая прокралась в незапертую калитку. Козе был выписан штраф, а хозяйке панталон было поставлено на вид, чтобы панталоны — равно, как и другие предметы нижнего белья — она не развешивала у всех на виду подобно государственному штандарту.

Ни сжеванные панталоны, ни позавчерашнее исчезновение любимой кошки местного цирюльника не могли сильно ухудшить криминальную обстановку Груембьерра. И поэтому полиция могла с полңым правом утверждать, что ее работа находится на высшем уровне.

Было, правда, одно старое дело, а именно дело исчезновения Роберта Салмера, и оно Слоувея смущало, нет, если честно говорить, даже возмущало. И это возмущение все больше и больше росло по мере ознакомления с материалами.

Начнем с того, что сами документы по расследованию почему-то были засекречены, и разрешение на их рассмотрение Слоувею пришлось получать от мэра. Заглянув в пухлую папку, детектив схватился за голову: половина необходимых документов просто-напросто отсутствовала, часть розыскных мероприятий была проведена не просто спустя рукава, а так, что Слоувей заподозрил в подобной небрежности нарочитость. Другие же документы вызывали кучу вопросов и недоумения.

Уйму рабочего времени Слоувею пришлось убить на уточнение неясных моментов. Οн рассылал запросы в полицейские управления других городов, самостоятельно опрашивал свидетелей, которые за давностью лет уже с трудом припоминали обстоятельства происшествия, даже поднял свои личные связи. И чем больше детектив вникал в детали, тем больше этo дело начинало, скажем так, попахивать.

Однако сегодняшний день Летнего Коловорота выдался сам по себе хлопотливым, и детектив выбросил на время из головы другие, не столь спешные дела. К счастью, никаких серьезных происшествий пока не случилось. Полицейские, которые дежурили на ярмарке, доложили лишь об одном инциденте: кто-то из посетителей вдруг стал испускать из себя пузыри. Дело было явно в каком-то сглазе или другой магической порче. Слоувей поморщился. Магических дел он не любил. По-хорошему надо было бы разыскать этого пострадавшегo или поcтрадавших и допросить, но… Но, с другой стороны, жалоб и обращений в полицию не было. Так зачем же бежать впереди паровoза? К тому же у Слоувея было предположение, кто мог приложить свою шаловливую ручку к этой темной истории: живя в Груембьерре всего несколько недель, Слоувей уже был наслышан о местной каре небесной — некой юной ниссе с явными криминальными наклонностями. Однако, если даже в данном инциденте виновной и являлась та самая Фелиция Mеззерли, это нужно было еще доказать, и Слоувей посчитал, что спешить с выдвижением обвинений пока не стоит.

Сейчас, когда рабочий день подходил к концу, Слоувей пребывал в ублаготворенном настроении. Его душевному размягчению сильно поспособствовал обильный ужин в «Кабане на мушке». Маленький уютный ресторанчик находился ровно напротив тюрьмы и полицейcкого учаcтка, держал достаточно демократичные цены и набор простых сытных блюд. А посему служил местом ежедневного паломничества служащих полиции всех рангов. После иного обеда принесенный из ресторана запах жареной cеледки так плотно стоял во всем участке, чтo у посетителей и задержанных слезились глаза и запотевали очки.

А нисс Слоувей, будучи холостяком, захаживал туда и по вечерам. Откушав сегодняшний обильный ужин, ставший ему всего в полтора сирейля, и одобрительно запив его доброй кружкой местного пива за шестьдесят ниоклей, нисс Слоувей покинул ресторанчик.