Кекс в большом городе

Еще Луиза не ест в столовой, потому что часто блюдет пост, ей не разрешено оставаться после уроков на всякие мероприятия, и, понятное дело, девочка не бегает по вечеринкам. Вначале Луизочка не задумывалась о своей необычности, монастырь был домом, любимым, родным. В нем жила кошка со странноватым именем Калистрата, хрюшки, а еще имелась библиотека с громадными, тяжелыми томами.

Матушка Епифания выдавала девочке по одной книге, и Луиза с восторгом читала жития святых, рассказы о мучениках были намного интересней сказок.

Свою позицию Луиза один раз высказала на уроке русского языка, чем донельзя шокировала учительницу. Преподавательница, проверяя, как ученики справляются с заданием по внеклассному чтению, вызвала к доске девочку и спросила:

– Ну-ка скажи нам, что случилось с Красной Шапочкой?

– Все неправда! – воскликнула Луиза.

– Почему? – навострила уши училка.

– Ну, во-первых, отчего она приняла волка за бабушку? – вопросом на вопрос ответила рациональная девочка. – Совсем же не похоже человеческое лицо на звериную морду! Волк весь волосатый.

– Ну-ну, – покачала головой русичка.

– А еще, он же бабулю съел?

– Да.

– Вот! – воскликнула Луиза. – Небось по всей комнате крови было! Даже когда рыбу чистят, и то раковина красная! Судак маленький, а бабка же большая! Неужели волк потом все отмыл? Не было у него времени, Красная Шапочка по пятам шла. Она такая глупая, что пятен повсюду не заметила? Нет, лишь глупости в сказках. Хотите, лучше расскажу вам про святого Петра? Вот в житиях правда.

– Не надо, – быстро прервала преподавательница Луизу, – садись.

После урока к девочке подошла звезда класса, Маша Аргенова, и захихикала:

– Ловко ты Веру Павловну умыла! Пошли ко мне в гости!

– Домой тороплюсь, – ответила Луиза, – мама ровно в три назад ждет.

– Так нам два последних урока отменили, – принялась соблазнять девочку Маша, – давай, у меня такие куклы есть!

Луиза заколебалась, но потом, решив, что ничего плохого не совершает (на дворе стояла Масленица, а в эти дни предписано развлекаться и ходить в гости), отправилась к однокласснице.

Впечатление, которое на нее произвела квартира Маши, определяется одним словом: шок. В комнатах было так красиво, что у Луизы заслезились глаза, а еще нигде не было икон. Луиза, хотевшая привычно перекрестить лоб, наткнулась в гостиной на пустой правый угол, не удалось ей и помолиться перед едой. Нина Петровна, Машина мама, просто положила на тарелки блины и весело воскликнула:

– Ну, начинайте! Луизочка, не стесняйся, бери колбасу, ветчину, или хочешь буженину?

– Мясо на этой неделе есть нельзя, – покачала головой школьница. – Масленая неделя еще называется «мясопустная», она подготовка к Великому посту. Гулять, веселиться, лопать вкусное – сколько угодно, а на мясное запрет.

– Скажите, пожалуйста, – разинула рот хозяйка, – откуда же ты знаешь?

– Ну, мама, – укоризненно протянула Маша, – я говорила же тебе, Луизка из монастыря!

– Действительно, – спохватилась Нина Петровна, – а тебя не раздражает, что на столе мясное ассорти?

– Нет, конечно, – с достоинством ответила Луиза, – не следует никого осуждать и щеголять своей верой, это грех гордыни. Вы ешьте, только я не стану.

Домой Луиза вернулась с ворохом подарков, Нина Петровна вручила ей коробочку шоколадных конфет, красивую книгу и много всяких мелочей, вроде красивых ручек и разноцветных ластиков.

Анна Ивановна отругала Луизу, но презентов не отобрала. А школьница внезапно поняла: мир не ограничивается монастырем, за его стенами течет иная, более веселая жизнь, девочки там носят яркие платья, не прячут волосы под платок, им не надо подниматься ни свет ни заря, чтобы успеть помолиться перед школой. А еще, оказывается, дети не занимаются целыми днями послушанием, они имеют время для игр и веселья.

Анна Ивановна, как могла, пыталась оградить дочь от мирских соблазнов, но она не имела права держать ребенка в монастыре, лишить его школьных занятий. А Луиза взрослела и в конце концов взбунтовалась и заявила:

– Хватит, сегодня я сплю до восьми утра, каникулы на дворе! Не буду в пять лоб у иконы расшибать.

Анна Ивановна кинулась к настоятельнице с просьбой:

– Урезоньте малолетнюю, совсем ум потеряла, молиться не желает.

Матушка Епифания тяжело вздохнула и призвала к себе Луизу. Вопреки ожиданиям Анны Ивановны настоятельница не стала наказывать бунтарку, не поставила ту коленями на горох, не заставила бдеть ночью у икон, а повела спокойный разговор.

– Ты ведь знаешь, что дети обязаны почитать родителей? – тихо спросила она.

– Да, – кивнула Луиза.

– Вот и тебе не следует огорчать маму.

– Выйду замуж и уйду от нее, – упрямо заявила девочка, – не хочу в монастыре жить.

– А как же с почитанием родителей? – напомнила Епифания. – Не боишься, что потом, на Страшном суде, ответ держать придется? В Библии сказано: «Чти отца и мать своих».

– Там еще другие строки есть, – возразила отлично знавшая Священное Писание школьница: – «Да покинет человек своих родителей и прилепится к жене своей, и будут они одна плоть».