Кель'Дорей, эльф из мира Warcraft

Искривленная пустота — место, где столкнулись между собой Тьма и Свет, разорвав ткань бытия и породив новое измерение — Материальный мир. Высвобожденная энергия бушевала в новорожденном космосе мириады лет, закручиваясь в бесчисленные миры. После этого молодые планеты ещё долго кружились в буре огня и магии, прежде чем ветер творения стих. Впоследствии на их поверхности начали робко пробиваться хрупкие ростки жизни, очень неустойчивые к энергиям Искривленной пустоты, что иногда проникали через незримую Завесу и искажали творение.

Меня иногда тревожила мысль о том, что где-то мои рассуждения о моей зависимости и последующей смерти от магического истощения дали сбой. С одной стороны, это был замкнутый круг, и конец был один. С другой стороны, наиболее хрупкой частью моего существа было эльфийское тело — плоть от плоти Азерота, прах от праха материального мира. Оно и страдало.

Но шаман троллей сказал, что от энергии Искривленной пустоты изменилась даже моя кровь. Внутри меня уже давно было нечто другое — выкованное в горниле первозданной магии, оно явно продолжало существовать даже в отрыве от материнских энергий. Оно и верно, ведь магический голод — это эльфийское свойство!

Напрашивался единственный вывод: если я хотел выжить, мне нужно повторить то, что впервые запустило внутри меня перемены — только сделать это многократно сильнее. Там, где я открыл канал и пропустил через себя океан энергии — я должен был пропустить сквозь себя десяток. И тогда, та тяга, которая приводит в движение метаморфозы внутри моего тела, станет многократно сильнее. Достаточно для того, чтобы суметь переродиться достаточно быстро, и даже выжить.

То, что я называл словом «открыть канал», было всего-навсего усилием, чтобы провернуть вентиль. Я просто должен присоединить к уже имеющемуся каналу ещё один — второй, третий, четвертый… десятый. Клин вышибают клином.

«Проклятье, всё это время решение лежало у меня под носом!» — устало подумал я, когда вдруг заслышал осторожный стук в дверь. Я уже знал — это была Лиадрин. Прелестная эльфийка, в некотором роде, сюда зачастила.

* * *

Некоторое время назад

Я вдруг заслышал стук в дверь и пошёл её открывать. Шел следующий день после нашего возвращения в Стальгорн. Благодарность эльфийки можно было в буквальном смысле, почувствовать у себя на губах — так можно было провести вечность и ни разу не пожалеть об этом. Единственное, что могло заставить нас оторваться от друга, это умоляющее выражение на лице Варрина — дворф оказался поблизости, и настойчивыми перемигиваниями намекал, что дочери Ванделлора неплохо бы и переодеться перед продолжением банкета во дворце. Ещё никогда выражение любого дворфа не было столь убедительным — Лиадрин только заметила его краем глаза, как тотчас же она услышала и поняла все невысказанные мольбы, ахнула и стремглав умчалась от меня прочь.

— Такие дела… — Варрин смущенно крякнул себе в бороду, когда я взглядом обвинил его в предательстве.

Ну, мне всё равно стоило слегка пришипиться. Лиадрин нужно было дать возможность связаться с родными, после чего молиться о том, чтобы бюрократия Кель-Таласа в моём случае оказалась столь же неповоротливой, как обычно. Горячие мольбы о последнем вполне можно было совместить с очередным сеансом разрыва Завесы, пока я не отправился ненароком на тот свет. Чтобы Ванделлору было, так сказать, за что меня амнистировать. Не согрешишь — не покаешься.

В итоге, домой после всего прошедшего я вернулся засветло и рухнул как подкошенный, спать. Проснулся от настойчивого стука и голоса Варрина за дверью — дворф уже сбил себе, наверное, костяшки. Я разлепил веки, и с некоторым удивлением обнаружил за окном вечернюю мглу.

— С-сейчас, — каркнул я дворфу в ответ, как хриплый ворон, и завозился в постели. Потянулся за кувшином и едва не облился. Вытер воду с подбородка и вышел встречать друга, покряхтывая как древний старик.

Дворф широко осклабился в густую русую бороду, когда я отворил дверь. Но заходить внутрь он почему-то не спешил — и я сразу с замиранием сердца почувствовал в этом что-то неладное. Выражение лица Варрина даже выглядело слишком торжественным, чтобы обойтись без неожиданностей. Ухмылка на его лице тоже особого доверия не внушала — подгорный воитель уже знал мои слабые места досконально. Мне явно собирались подложить какого-то гоблина.

— Мэвниар, Мэвниар, — поцокал языком Варрин. — Я же говорил, что смешивать с темным элем самогон не стоит, если ты только не дворф?

Крупные ноздри дворфа напряглись, звучно вдыхая теплый воздух внутри дворцового коридора. Предсказуемо, никаких признаков пьянства не было обнаружено, и Варрин хитро взглянул на меня.

— Ты как будто начал работать сразу, как только вернулся с праздничного пира!? — усмехнулся он, довольно потирая руки. — Молодец. Мы как раз с Магни Бронзобородом советовались, как бы немного облегчить твои труды…