Кель и Джил. Тайны древних

Грамотное распределение человеческих ресурсов рассеяло последние сомнения лекаря: «Это точно не простые разбойники. У них имеется какая-то особая подготовка. Может быть, бывшие солдаты? И, наверняка, на их прячет либо сильный маг, либо амулеты. Поэтому-то их до сих пор и не сумел обнаружить медиум из Раута». До этого момента Кель надеялся, что его последний крик у дороги мог услышать хоть кто-нибудь. Теперь и эта надежда растаяла бесследно: «Такие парни случайные места для ловушек не выбирают», – подвёл он печальный для себя итог.

Из задумчивости лекаря вырвала фраза великана, брошенная в его адрес:

– Эй, пацан, можешь перестать сверлить Кривого глазами. Не ссы, он тебя не прошьёт, по крайней мере, пока я ему не велю.

Наконец переборов в себе страх, лекарь сумел найти в себе силы развернуться, чтобы посмотреть в глаза здоровяку, который, судя по всему, собирался определить его дальнейшую судьбу. Как и ожидалось, юноша не обнаружил во взгляде великана ничего хорошего.

Внешность здоровяка внушала первобытный страх. Большой, горбатый, множество раз переломанный нос, широкие, сухие, потрескавшиеся губы и двойной подбородок дополняла густая, пепельная, трёхдневная щетина. Жирные, длинные волосы слипались, падая на лицо, уши и затылок толстыми сальными локонами. Но самое главное – глаза. Они прямо таки полыхали холодной, животной яростью, заставляя любого, кого здоровяк удостаивал взглядом, дрожать от ужаса. И в то же время, выражением лица и расслабленной позой великан представлял собой человека, постоянно сохранявшим ледяное спокойствие. Однако, несмотря на обвислый подбородок, здоровяк совсем не выглядел толстым, хотя у него имелся несколько обширный живот. Скорее, по заключению Келя, как медика, вожак бандитов постоянно то стремительно набирал вес, то так же быстро его сбрасывал, отчего кожа на лице растянулась, но из-за высокой скорости смены массы тела никак не успевала прийти в нормальное состояние. Что ещё очень явно бросилось юноше в глаза, так это руки великана – они были настолько широкими и крепкими, что, казалось бы, одну из них тот мог использовать, как наковальню, а другую как молот, чтобы ковать раскалённый металл. Лекарь понял, что себе в вожаки разбойники избрали крайне неординарного человека.

Здоровяк, в это же время, внимательно изучал самого Келя.

Человек, который сидел с вожаком на одном бревне, и которого последний приобнимал за плечо, наоборот, не обращал на пленников абсолютно никакого внимания. Судя по его покачивающейся из стороны в сторону голове, плавающему, невидящему взгляду, приподнятым бровям, и искривлённому рту, тот уже успел надраться до такой степени, что окружающая действительность вовсе перестала его волновать. Он лишь раз скользнул глазами по Келю и Джил, очевидно, даже не поняв, кто или что перед ним в тот момент находилось, но, несмотря на это, одобрительно хмыкнул, и сразу же продолжил с упоением и запрокидыванием головы лакать своё пойло.

Как только до ушей Джил долетела кличка стрелка-часового, к её горлу тут же подступила смешинка. Напрягшись, артистка попыталась сдержать сдавленный смешок, но, в конечном итоге, не выдержала, и прыснула.

Кель посмотрел на неё с недоумением.

А великан переключил своё внимание с парня на девушку, спросив угрожающим тоном:

– Я сказал что-нибудь смешное? Или тебя забавляет ситуация, в которой вы оказались? – Однако выражение лица главаря разбойников ни капли не изменилось.

Усилием воли Джил подавила приступ веселя, и, нацепив своё любимое выражение лица, полное отрешённости, ответила:

– Вообще-то да, сказал. – Она мотнула головой в сторону лучника, настолько, насколько ей позволяла это сделать сеть. – По-твоему, разумно давать в руки лук человеку, которого вы сами же кличете «Кривым»?

Девушка замолчала, и впилась взглядом в великана. Тот поступил точно так же.

У Келя мелькнула мысль, что если бы эти двое участвовали в конкурсе пантомимы, где участникам нужно было бы изображать статуи – то они оба непременно бы прошли в финал.

Лекарь мотнул головой, отогнав неуместные мысли.

Хмыкнув, великан перевёл взгляд на лучника, после чего едко подметил:

– У него глаз, как у орла. Может белки глаз выбить со ста шагов. – Здоровяк криво ухмыльнулся, прищурив один глаз. – Мы его «Кривым» за другое назвали.

Тут все бандиты, и те, что сидели возле костра, и тот, что стоял подле деревьев, точно заговорённые, бросили на лучника косой взгляд, и гадко захихикали.

Ответим им всем взглядом, полным ненависти, Кривой натужно выпустил воздух через ноздри, и недобро посмотрел на артистку.

Пару раз протяжно хохотнув за компанию со всеми, вожак призывно поднял руку. Этого хватило, чтобы через секунду все разбойники в лагере утихомирились. Довольный собой и исполнительностью подчинённых, великан хмыкнул. После чего потянулся своей огромной рукой к лицу девушки, и обхватил её через подбородок за щёки большим и указательным пальцами: