Кель и Джил. Тайны древних

Попав внутрь, Кель сразу же принялся рассматривать лагерь, пытаясь запомнить как можно больше подробностей, опасаясь, что их могут связать и надеть на голову мешки.

Оказалось, что изнутри крепости имелось гораздо больше места, чем виделось снаружи – тем костром, что здесь горел, не получалось осветить всё, что находилось внутри.

Лекарь почувствовал тонкий манящий аромат сочного, жареного мяса.

В самой дальней части крепости, в противоположной стороне от того места, откуда вошли Сухой и Пёс, росло ещё несколько деревьев, не входивших в структуру самого чуда природы. Юноша приметил, что на ветке одного из них висел какой-то мешок. Рядом, опёршись на ствол того же самого дерева, стоял человек. Кель пришёл к выводу, что он охранял тот самый мешок: «Должно быть, там они хранят награбленное добро. Но с какой целью они подвесили его над землей?» – молча недоумевал лекарь.

По правую руку, относительно того места, откуда они вошли, стояли тканевые палатки, которые, судя по всему, служили разбойникам местом для ночлега. Для защиты от дождя бандиты накрыли их обработанной кожей животных.

По бокам каждой палатки стояли какие-то мешки и бочонки. Рядом с входом в самую большую из них красовалась пара небольших сундучков, которые по размерам скорее походили на маленькие резные шкатулки.

В самом центре лагеря горел тот самый костёр, свет от которого Кель заприметил подозрительно поздно. А вокруг него жители крепости раскидали четыре массивных, толстых, достаточно длинных бревна, которые служили им скамьями.

Видимо, в целях безопасности, чтобы не разразился пожар, разбойники перекопали каждый сантиметр почвы от костра и до самых брёвен. Зато далее, и до самых стен, здесь всё поросло густой, но невысокой травой, которая местами уже успела пожелтеть, и пожухнуть. Однако кое-где виднелись и проплешины. Кажется, никто из бандитов не стремился стать садоводом, и они вообще никак не следили за окружавшей их растительностью. Вообще, эта поляна напомнила Келю ту, на которой они с Джил недавно делали привал, но в отличие от сыпучего, серого песка там, земля здесь была жирной и маслянистой.

На каждом из брёвен, кроме того, что находилось слева от входа, кто-нибудь да примостился.

Все бандиты носили примерно такую же одежду, как Пёс и Сухой, отличавшуюся только цветом, размером и покроем. И, что характерно, пурпурные накидки солдат из Раута имелись в распоряжении только у тех двоих, кто поймал в ловушку лекаря и артистку: «Бесы, да они же маскируются под охранников, чтобы обманывать, и грабить наивных граждан!» – ужаснулся юноша. Больше такие никто не носил, по крайней мере из тех, кто находился в обозримом радиусе Келя.

Первым делом лекарю в глаза бросился разбойник, у которого на поясе висела сабля. Он же сидел к ним спиной, и находился ближе остальных, которые собрались вокруг костра.

С ним на одном бревне, положив руку тому на плечо, сидел самый высокий и наиболее крупный из бандитов: «Настоящий великан», – так обозначил его Кель, затрепетав. Владелец сабли, который сидел в обнимку со здоровяком, на его фоне казался весьма хлипким и тщедушным, хотя, на самом-то деле, по комплекции и росту не уступал любому другому нормальному человеку.

Со спины лекарь смог рассмотреть только то, что на поясе великана висела самая настоящая дубина, даже дубинищща, по сравнению с которой оружие Пса выглядело смехотворно, прям как зубочистка. Из-за того, что здоровяк заслонял своей могучей спиной Келю весь обзор, ему не удалось сразу рассмотреть остальных челнов шайки.

Но что потрясло юноше, пожалуй, больше всего остального, так это то, что присутствующие не выглядели как разбойники, какими Кель себе их представлял: подлыми, уродливыми, кривозубыми душегубами, в грязнущей, рваной одежде, с кровожадными ухмылками на полрожи, поголовно вооруженными щербатыми кинжалами и арбалетами. В общем, такими, что при первом же взгляде сразу всё становилось понятно, и на них, как на добропорядочных гражданах, можно было бы смело ставить крест. Но, как оказалось, реальные разбойники с виду смахивали на самых обыкновенных солдат, которые вышли из крестьян. Конечно, гораздо менее опрятных и дисциплинированных, но, тем не менее, именно это и внушило лекарю первобытный страх – то, что душегуба, как оказалось, нельзя было отличить от обычного человека по внешнему виду: «Получается, здесь, на континенте, любой может вонзить тебе клинок под ребро из-за пары монет, а потом спокойно уйдёт заниматься своими делами, беспечно насвистывая?» – от таких домыслов лекарю даже немного поплохело.

От осознания обыденности таких ужасных вещей у юноши, в дополнение ко всему, затряслись поджилки, что не помешало ему по привычке, или даже, скорее, на уровне инстинктов самосохранения, продолжить осматривать своё окружение.

Вдруг низкий, грубый голос, тот же, что разрешил им войти, спросил:

– Ну что, как рыбалка?