Кель и Джил. Тайны древних

«Они слишком хорошо маскируются: нашли самое укромное место во всём лесу, которое и днём с огнём-то не сыщешь, не то, что ночью. Простые опустившиеся до разбоя крестьяне не сумели бы так спрятаться. Во время пьяной посиделки ведут себя слишком тихо – не поют, не ругаются, не дерутся. Видимо, только изредка шутят, и ржут, но и то, это наказуемо. Но бес его раздери, они ведь промышляют рядом с Раутом! Если их найдут – немедленно порубят на куски, но они, похоже, совершенно этого не опасаются. Наверное, у них что-то есть, какой-то козырь, или, может, какая-то военная выучка? Или, может, на их стороне магия? По другому, в здравом уме, неподалёку от Раута никто не стал бы грабить людей». Тогда Кель даже не подозревал, насколько оказался прав. Тем более он не мог предвидеть того, что козырей окажется целая гора.

Отдышавшись, Пёс спросил у Сухого, опять же шёпотом:

– Что главному скажем? – И потыкал пальцем в сторону Келя с Джил.

Сухой посмотрел на партнёра, как на недоумка:

– Мы ему что-то особое должны говорить, по-твоему? Мы же ничего не натворили, наоборот, притащили лекарства, ещё одного лекаря и бабу, в придачу! – Худосочный разбойник пронзил артистку хищным взглядом.

Пёс поспешил поправиться:

– Да не, – он отмахнулся рукой, – я про порванную сеть. Запасных-то у нас мало. Ультону очень не понравится, что из-за того, что мы зазевались, они успели несколько верёвок перерезать.

Сухой крепко задумался, погладив подбородок указательным пальцем:

– Ничё не поделаешь, придется сознаваться. Если промолчим, а они сбегут через эту дырень, пока мы будем спать – Ультон, в лучшем случае, нам бошки открутит, и руки пообломает, а в худшем – нас самих продырявит. – Для подкрепления своих аргументов, Сухой покачал в воздухе мечом. – А так, скорее всего, выговором отделаемся. Ну, или он нас без выпивки оставит, но это вряд ли – всё-таки, мы очень сочную рыбку сегодня поймали. – Для пущей убедительности он, с помощью плеча и лопатки тряханул плащом-мешком Джил, в котором находилась добрая часть имущества пленных. Ножи и кинжалы звякнули друг о друга, а артистка в очередной раз скрипнула зубами.

Пёс пожал плечами, состроив крайне тупую харю. Очевидно, он не привык сам принимать какие-либо решения, либо же был просто не в состоянии этого делать, в силу своего скудоумия. Поэтому, он всегда покорно и беспрекословно следовал указаниям и приказам более рассудительных товарищей, выполняя всё, что ему скажут.

Сухой мотнул подбородком в сторону дерева, на котором отдыхал Пёс. Тот поначалу не понял, чего от него хотели, затем кивнул, развернулся, и, закатив глаза, разинул пасть, после чего принялся что-то вспоминать, прикрыв рот пальцами. Его худощавый напарник, рассержено выпустив воздух через ноздри, начал как-то странно кашлять, то длиннее, то короче, с какими-то странными перерывами. Пёс обернулся, прислушался, придурковато улыбнулся, и принялся радостно выстукивать условный сигнал в определённой последовательности, очень похожей на ту, которую издавал его напарник. После первого же удара обрюзгшего бандита, из-за лиственных стен крепости перестали доноситься какие-либо звуки, помимо треска костра. У лекаря в какой-то момент даже сложилось ощущение, что тот взялся там ниоткуда, загорелся сам по себе, в полном одиночестве, никем не поддерживаемый, окружённый лишь лиственными стенами. Либо же все, кто там сидел, внезапно испарились, или стали невидимыми, почуяв опасность. Это бы объяснило, по какой причине местные бандиты совсем не боялись быть обнаруженными, но такой мистицизм казалось лекарю настолько невероятным, что он сразу же отмёл этот вариант. И, тем не менее, сюрреалистичность этих картин заставила его чувствовать себя неуютно, настолько, что он даже вздрогнул: «Вот ещё не хватало попасться в лапы банде магов-ренегатов, которые умеют принимать бестелесную форму».

Когда Пёс закончил, со стороны крепости вновь послышался шёпот. Кто-то другой с облегчением вздохнул. Тут юноша поругал себя за излишнюю бурность своего воображения: «Да они же просто дыхание задержали! Вот я дуралей». Спустя пару мгновений грубый голос, тот же самый, который приструнил хохотуна, приказал:

– Заходите.

Человек, разрешивший войти, не повышал голоса, но на фоне остальных приглушённых звуков и разговоров, единственное его слово, сказанное с самой обычной громкостью, прозвучало как гром среди ясного неба.

Сухой, кивнув, прошёл вперёд, к стене крепости, у которой они всё это время стояли, ожидая позволения войти. Затем, свободной рукой он раздвинул кусты так, чтобы у Пса была возможность беспрепятственно затащить пленников внутрь. Тяжело вздохнув, толстопуз вновь взвалил верёвку на своё плечо, и, перевалившись на ту сторону, затянул ловушку с Келем и Джил внутрь, что далось ему нелегко, так как кусты только мешали ему в этом деле. Лекарь с артисткой навалились друг на друга, но кое-как сумели расползтись в разные стороны. Сухой, дождавшись, пока напарник закончит, зашёл следом.

***