Кельтский круг

В четыре утра комиссар пошел домой. Лишь теперь голод снова дал о себе знать. Тойер поискал в холодильнике хоть что-нибудь, оплаченное уже евро, а не марками, и утолил свой жестокий голод двумя пачками картофельных чипсов. Потом, не умываясь, рухнул на постель, сумев в последний момент поставить будильник. Его автомобиль так и остался возле Театральной площади, он заберет его перед работой. В остальном вчерашнюю диету предстояло продолжить по финансовым причинам.

11

На службу Тойер явился в начале девятого. Ввиду серьезности ситуации это время нельзя было назвать очень ранним. Так что он не удивился, увидев в кабинете всех своих ребят. Немалое время перед этим он потратил, чтобы уговорить коллегу из дорожной полиции не выписывать штрафную квитанцию. И теперь без восторга взирал на тщедушного Момзена, который, очевидно, вел совещание, заняв его стул.

— Ах, наш больной. До того тяжелый, что не отвечал на звонки по мобильнику и не брал трубку дома. Так-так.

— Доброе утро, господин прокурор.

— Наидобрейшее. Присаживайтесь. — Неловким при всей своей наглости жестом Момзен показал гаупткомиссару на единственный незанятый стул, обычно предназначавшийся для посетителей.

Демонстративно глядя мимо него, Тойер справился у Лейдига:

— Что там у вас нового?

— Вчера мы ездили на виллу. Много лет она пустует, так давно, что соседи уже не связывают ее с семьей Гросройте. Но там была его берлога.

— Значит, когда мы с Ильдирим его видели, он шел домой. Вероятно, переплыл Неккар… так что же, вы его поймали?

— Нет, — Хафнер сокрушенно и смиренно помотал головой, словно бывалый охотник, видавший всякое. — Мы обнаружили лишь кое-какие следы в подвале. К примеру, вот это. — Он бросил на стол стопку записных книжек. Тойер открыл наугад одну из них. Там оказались тексты, написанные печатными буквами. Гаупткомиссар подавил желание прочесть их от корки до корки.

— Судя по всему, сестры Плазмы тоже нет в живых.

— Уже пятнадцать лет, — подтвердил Хафнер. — Самоубийство — она повесилась в этом самом доме. С тех пор у Плазмы не зафиксировано конфликтов с полицией из-за ночевок в неположенных местах. Мы узнали все это так поздно, потому что берег Неккара в Виблингене стал элитным. Из местных там теперь днем с огнем никого не сыщешь, только всякий сброд — ученые, юристы и прочие.

Момзен нервно передернул плечами.

— Вероятно, Плазма там и жил. — Штерн казался усталым. — Жрал сырых кур. Ни мебели, ни электричества. Теперь вся местность, разумеется, под наблюдением. Думаю, скоро он будет у нас в руках, но пока где-то бродит. Да, кстати, мы поинтересовались перемещением банковских средств Людевига. Ничего особенного не обнаружили.

Тойер рассеянно кивнул и раскрыл записную книжку на последней странице, которая выглядела самой новой.

ВРЕМЯ ПЛАЗМЫ НАЧАЛОСЬ \ УБИЙСТВО ОЧЕВИДНОЕ СМЕЩЕНИЕ ОЧЕВИДНОСТИ \ ВМЕСТО РЕГУЛИРОВАНИЯ ТЕПЕРЬ МЕСТО ДЛЯ РЕГУЛИРОВЩИКА \ СМЕЩЕНИЕ МЕСТ РЕГУЛИРУЕТСЯ ОДНОВРЕМЕННО \ С ЧЕРЕДУЮЩЕЙСЯ ПООЧЕРЕДНОЙ ПЛАЗМАТИЧЕСКОЙ ОБУСЛОВЛЕННОСТЬЮ \ ОБУСЛОВЛЕНА ОТМЕНА МЕСТ ОТМЕНЫ \ ОТМЕНА ТЕКСТА СТАНОВИТСЯ ТОГДА ПОДЛЕЖАЩИМ ОТМЕНЕ ПРАВИЛОМ\ УПЛОТНЕНИЕ ЛИНИЙ В ВЕРЕВКУ \ РЕЗКО ЗАКАНЧИВАЕТСЯ ВСЕ \ ЧТО НЕ ПЛАЗМА\

— Как я догадываюсь, никто из вас не потрудился прочесть записи? — спросил он, обращаясь к овалу из столов.

— Что вы хотите там прочесть? — с удивленной улыбкой поинтересовался Момзен. — Ведь это набор слов, ни с чем не связанный. Потом вы можете передать их в собрание Принцхорна, ведь вы, гейдельбержцы, так им гордитесь.

Тойер (в свое время энтузиастка Хорнунг так и не смогла затащить его в этот музей) теперь возмущенно возвысил голос:

— Собрание Принцхорна — примечательная коллекция творчества душевнобольных. В этих произведениях, возможно, в самом деле содержатся ответы на многие загадки человеческой психики, поэтому в нашем городе их хранят и изучают.

Хафнер восхищенно уставился на шефа. Тойеру стало неловко при мысли, что его ребята теперь станут считать его еще и знатоком культуры, но Момзен все же заткнулся.

Паузу следовало использовать, ведь люди редко молчат.