Кельтский круг

— Сумасшедший подтирался ими, — добавил Хафнер. — А уж читал он их перед этим или нет — неизвестно.

— Как там со следами? — устало обратился гаупткомиссар к Лейдигу.

— На вилле в Виблингене есть кое-какие следы Плаз… господина фон Гросройте. Что не является большим преступлением, да это вообще не преступление, поскольку вилла принадлежит ему. Но в остальном… скудно. Практически он заходил туда ненадолго. Поиски еще ведутся. На ключе кровь Рейстера, и все. Что опять-таки ничего не значит.

Тойер закивал, слишком поспешно:

— Итак, ничего. Как говорится, пусто! Вообще ничего, ноль! Замечательно. Предлагаю отправиться по домам. Похоже, эти выходные пройдут спокойно. Хотя у нас все равно найдутся дела.

Молодежь ушла. Тойер с материнской заботой проветрил кабинет, немного походил из угла в угол, размышляя, не заглянуть ли к Ильдирим. Тут ожил телефон. Звонил один из сотрудников, дежуривших возле дома Брехта.

— Объект наблюдения не зажигал свет, и мы поднялись к нему. Брехт убит! Но мы ведь все время дежурили у дома, никуда не отлучались!

Тойер в бессилии опустил руку, державшую трубку. Потом просто положил трубку на место. Выглянул в коридор. В кабинете Шерера еще горел свет. Гаупткомиссар вошел без стука.

— Тойер, в чем дело? Мы уже уходим. Представь себе, нам пришлось иметь дело с идиотом, который в Хазенлейзере…

— Третий, этот Брехт, тоже убит. Мои парни уже ушли. Может, возьметесь? А я завтра приду пораньше, в начале шестого. Сейчас я просто с ног валюсь.

Обычно подобные просьбы вызывали язвительные насмешки коллег, но усталое, серое лицо Тойера подавило такое желание в зародыше.

— Ладно, мы займемся, — сухо ответил Шерер. — Ступай, выспись.

Сыщик поехал домой. Ему снова удалось избежать штрафной квитанции, просто повезло. Да и вообще сплошное везение — настоящая, по всем канонам серия убийств, громкое дело. К горлу подступила тошнота, но обошлось.

Ночью Иоганнесу Тойеру снились чужие галактики, которые он бороздил на своем звездолете.

12

НАБЛЮДЕНИЯ В ВЕК ПЛАЗМЫ \ НАРЯДУ С МАЛЬЧИКАМИ И ИХ НЕИЗМЕННО ДВОЙНОЙ ФУНКЦИЕЙ ДЛЯ ГОРОДА \ В ОКУЛЯР \ ЧЕРЕЗ КОТОРЫЙ ВЕДЕТСЯ НАБЛЮДЕНИЕ \ ЗАМЕТНО \ ЧТО СОСТОЯНИЕ КОНСТАНТНОЙ НЕКОНСИСТЕНЦИИ ПЛАЗМЫ УЖЕ ОПЯТЬ ИЗМЕНИЛОСЬ \ ВОЗМОЖНО ДЕВОЧКА УЗЛОВОЙ ПУНКТ ДЛЯ КОНТАКТА \

С ДЕТЬМИ МОЖНО ГОВОРИТЬ БЕЗ БОЛИ \ НО ПОСКОЛЬКУ ЛЮДИ ГОРОДА ДУМАЮТ УЖЕ ТЫСЯЧИ ЛЕТ \

ОН \ УБИЙЦА \

Я\

ДЕТИ ВСЕГДА УБЕГАЮТ ПРОЧЬ \ Я ДОЛЖЕН ЗАВОЕВАТЬ ДЕВОЧКУ \ ДОЛЖЕН ПОГОВОРИТЬ \ ЧТОБЫ ЗАВОЕВАТЬ \ ВЕРНУТЬ ВЗАИМНУЮ ОТМЕНУ \

ПЛАЗМА \

Шпиц и Шмель. Так звали несчастных. Одно дело, когда твое имя провоцирует окружающих на дурацкие шутки. Но совсем худо, когда ты сидишь в патрульной машине и охраняешь человека, а того тем временем убивают. Ганс Шпиц только разок заглянул в «Эссигхаус», да и то на минутку — по нужде. Шпиц в клозете — коллеги все-таки посмеялись над этим, несмотря на кровавые события, обрушившиеся на мирный Гейдельберг. А Бернд Шмель что делал в это время? Нет, Шмель не опылял цветки клевера. Он не сводил глаз с подъезда — во всяком случае, так он утверждал. Но нашли его окурки. Он курил восточные сигареты «Нил»; по словам Хафнера, они по вкусу напоминают верблюжий помет. Какой нормальный человек станет курить такую дрянь? Злые языки утверждали, что он курит «Нил», чтобы выпендриться — мол, вот он какой. Так вот, окурки нашли, по филигранной формулировке Момзена, «вниз по Плёку», возле индийской забегаловки.

Возникает вопрос: зачем понадобилось идти по следу незапятнанных коллег-полицейских, словно они и есть преступники? Однако, как метко выразились два служителя юстиции, Зельтманн и Вернц, на первой пресс-конференции гейдельбергских органов охраны правопорядка (кстати, она оказалась международной — на нее угодил какой-то заблудившийся голландец), «в данном случае речь идет не о ложном корпоративном духе, а о… — Зельтманн взглянул на Вернца, и тот закончил фразу: — …о жизни и смерти». Так было написано в приготовленном заранее тексте. Тойер, молча сидевший рядом с ними, видел это собственными глазами.

Получилось нехорошо — он лишь утром явился на место убийства. Ребята тоже не понимали, почему он не сразу сообщил им о происшествии. Впрочем, в душе он привык, что им вечно недовольны, — и ему было безразлично. А постепенно — и вот это его пугало — он привыкал к тому, что не испытывал ужаса, когда в очередной раз смотрел на изуродованное лицо. Хотя что значит — в очередной раз? Ведь чуть раньше он ухитрился избежать этого зрелища. Но тут увидел. Брехт не был застрелен, его ударили топором в лоб и нанесли множественные раны на шее, груди и затылке. Топор валялся тут же, на месте преступления. Преступник действовал в перчатках. Никаких следов ног, несмотря на лужи крови. Так везти может только психам.

Момзен красовался в газете.

Тойер пропадал на службе.